— И все-таки, — продолжала гнуть свое принцесса. — Почему человеческие зародыши развиваются так, что их матери вот-вот начнут умирать от перенапряжения, а паучата еле растут?

— А если без помощи Богини они росли бы еще медленнее? Что тогда?

Мерлью некоторое время молчала, потом фыркнула:

— А ведь правда, раньше я детей смертоносцев вообще не встречала. Их всегда прятали, пока не подрастут. Ладно, буду надеяться, что ты прав.

— Ты не веришь в Богиню?

— Верю. А вот в то, что она делает… Шесть женщин пришлось увозить в повозках. Четверо умерло вчера. Шабр говорит, что перенервничали во время нападения человеко-лягушек. А ведь большинство из них еще находятся на половине срока. Что будет дальше?

— Может, есть смысл уйти от Богини подальше? Вернуться пока к реке?

— Поздно, — покачала головой принцесса. — Они не дойдут.

Однако до леса вампиров дошли все в целости и сохранности. Здесь путники почувствовали себя как дома — они возвращались на место, где уже провели несколько дней и ночей; оказались под крышей — пусть этим кровом и была всего-навсего натянутая между деревьев паутина. Они больше не боялись нападений неведомых тварей — ведь незаметно сюда было никак не подобраться.

— Сидония! — окликнула начальницу охраны принцесса. — Посланник Богини приказал выставить постоянную охрану у проходов через колючий кустарник и через фунгусовое поле. На все время пребывания здесь он передает под твое начало стражниц и гвардейцев.

— Да? — негромко выразил удивление Найл.

— Нефтис все равно сейчас ни на что не способна, — тихо напомнила Мерлью. — А Сидония — командир опытный. Извини, что воспользовалась твоим именем, но меня она могла не послушать.

— Ладно, — кивнул Найл. — Ужин-то приготовить успеем? Уже темнеет.

— А готовить не надо, — довольно улыбнулась принцесса. — Достаточно разогреть то, что осталось с обеда.

* * *

— Ты еще жив, Посланник Богини? — любезно поинтересовался Шабр.

— И тебя еще переживу! — не выдержал Найл.

Свой вопрос Шабр задавал каждое утро — уже четвертый день подряд, с тех самых пор, как Симеон предложил отрезать правителю ногу, а Найл отказался. Сейчас нога выглядела вполне нормальной, а вот к вечеру следующего дня по возвращении в лес она распухла как бревно и была примерно такого же цвета.

Древняя поговорка, согласно которой судьба благоволит отважным, доказала свою истинность с неожиданной прямолинейностью: заплеванные человеко-лягушками охранницы выздоровели довольно быстро. Как утверждал Симеон, «яд оказал активное дезинфицирующее воздействие». А вот полученные в свалке укусы воспалились практически у всех. Найл еще дешево отделался — ему повезло: он полдня «промывал» рану в болоте. Другие перенесли загноение намного хуже…

Но теперь все это позади. В память о схватке на ноге Найла остался только овал из белых коротких шрамов.

— У меня приятное известие, Посланник Богини, — не смутился отповедью правителя смертоносец. — Четверо паучат достигли половой зрелости. Пожалуй, скоро и у нас появится потомство.

— Четверо? А сколько детей рождается за раз у одной самки?

— Мы никогда не считали, — заметно смутился Шабр. В вопросе правителя слишком явно просматривался второй смысл. — К тому же высокая смертность среди малышей предусмотрена самой природой.

— Ты уверен? — Найл сразу вспомнил Тройлека, его рассказ о детстве, о братьях и отце.

— Это заложено в нашей природе, — попытался доказать свою правоту ученый паук. — Давным-давно, когда мы еще не обрели единства, подрастающий смертоносец должен был уходить с охотничьего участка матери, искать для себя жизненное пространство. Больше того, молодежь улетела по воздуху, на паутинах. Именно с тех времен у нас сохранилась любовь к полетам по воздуху и стремление молодых к передвижениям. Вот и сейчас взрослые смертоносцы находятся в засадах, выбрав удобные места, а подростки носятся туда-сюда. Естественно, кое-кто из них попадает на обед земляным фунгусам, кое-кто влезает в колючие кусты, некоторых ловят крупные хищники. Избежать этого невозможно!

Шабр оправдывался, но скрыть жестокой правды не мог. Половой зрелости одновременно достигли четыре подростка, а у паучихи рождается не меньше полусотни малышей. Значит, выживает в лучшем случае один из десятка. И это лишь тогда, если четверо паучат — братья. А если просто ровесники?

Листва раздвинулась, в чаше появилась Мерлью с соблазнительно пахнущей грудкой вампира и полной флягой в руках.

— Рада видеть тебя, Шабр.

— Рад видеть тебя, принцесса, — с облегчением поздоровался паук, довольный возможностью уйти от неприятного разговора. — Не буду вам мешать.

Восьмилапый попятился и спрыгнул с кроны.

— Странно, — удивилась девушка. — Раньше его ничего не смущало.

— Просто я задал ему неприятный вопрос, — признался правитель. — Ну, как там внизу?

— Спокойно, — пожала плечами принцесса и протянула ему печеную грудку.

Идея забраться в кроны деревьев-падальщиков родилась в горячечном бреду Найла, когда Симеон пожаловался, что женщины на сырой земле могут заболеть. «Так давай поднимемся на второй этаж! — заявил Найл. — Чем мы хуже вампиров?» И даже попытался забраться на дерево, забыв про распухшую ногу.

Принцесса его не пустила, послала двух охранниц в сопровождении доброго десятка маленьких паучат. Минут через десять Дравиг вместе с Шабром осторожно подняли на дерево больного правителя.

Вампиры уступили свой дом безропотно. Просто вспорхнули в небо, сделали прощальный круг и медленно удалились в направлении далекого плато, а их личинок мгновенно растащили паучата.

На «втором этаже» оказалось неожиданно удобно: крупные чашеобразные кроны деревьев-падалыциков позволяли с удобством разместиться троим-четверым людям; широкие мягкие листья хорошо сохраняли тепло и жадно поглощали все отходы — от испражнений до объедков, — не пытаясь при этом слопать самих постояльцев. Голубое небо над головой, свежий воздух. Днем прохладно, ночью тепло. Пожалуй, даже во дворце никогда не было так хорошо.

К тому же рядом находилась Мерлью.

Девушка с первого дня делила с Найлом одну крону, неотлучно сидела рядом, пока он балансировал между бредом и явью, носила ему еду и питье, спала, уткнувшись носом ему в шею и… И больше ничего. В отличие от женщин города, принцесса прекрасно знала, откуда берутся дети, и здесь, в Дельте, где беременность связана с реальной опасностью для жизни, рисковать не хотела. Все, чего удалось добиться Найлу, — это просьбы подождать и несколько искренних поцелуев. Но все равно, она была рядом. Он мог трогать ее волосы, касаться обнаженных плеч, рук, гладить теплый мягкий живот — а она делала вид, будто спит, но улыбалась, как бы сквозь сон просила перестать, и прижималась крепче.