Дело было в конце дня, и растраченное утром на создание очередного амулета хранилище уже наполнилось. Тратить запас энергии зря было обидно, но ситуация не предполагала возможность отказа. К тому же действительно хотелось показать при Шувалове, что он на что-то годен. Жаль, амулетов при себе не было, можно было бы и диагностику провести. Такое заклинание он уже успел записать. А так пришлось спрашивать:

– Левая или правая ножка?

Мальчик с готовностью развернулся вместе со стулом и задрал правую ногу чуть не выше стола.

– Серж, mon fils![19] Такой шалунишка…

Петя с самым серьезным лицом подошел к мальчику, наклонился к его колену, сделал пасс рукой и сформировал «малое исцеление».

– Вот и все, молодой господин, болеть больше не должно, а минут через пять и следа не останется.

Мальчик потрогал колено рукой и потянулся было задрать штанину, но был остановлен взглядом матери.

– Вроде не болит… – сказал он неуверенно.

– В вагоне посмотришь, – строго сказала прокурорша, – у тебя там еще и ссадина была, так что сразу все будет видно.

Петя понял, что «оценку за экзамен» ему поставят позже, и собрался откланяться, но был остановлен до этого скромно державшейся дочкой. Она явно стеснялась, но выдавила из себя:

– А гладкость коже вы можете вернуть?..

Она что, прыщи имеет в виду? В принципе Петя с ними справляться умел. На себе пришлось тренироваться. Все-таки юноши созревают немного позже девушек, так что подростковые угри не миновали и его. Против них заклинания помогали, но не до конца. Само воспаление проходило, но оставались следы. Не как от оспы, слабее, но что-то близкое. Чтобы сделать кожу действительно гладкой, на ее энергетическую структуру волевым образом воздействовать надо было. У Пети это получалось, наверное, лучше всех (среди кадетов), вот только область такой обработки у него была невелика. Свести прыщик-другой без следа – нет проблем, а вот на большее энергии может и не хватить.

Сразу признаваться в своей слабости и пускаться в пространные объяснения ему не захотелось. Поэтому ответил:

– В принципе могу. Но лучше это делать при свете дня, чтобы быть уверенным в результате. Заодно и мою работу с коленом Сергея Михайловича успеете оценить.

Получилось немного резко, но в меру. Должны понимать, что сами только что выразили недоверие его профессиональным способностям. Имеет право обидеться, но пока только напоминает, что он хоть и начинающий, но маг-целитель.

Кажется, его поняли правильно, так как Софья Федоровна улыбнулась вполне дружелюбно и сказала:

– Тогда до завтра. Надеюсь увидеть вас во время утренней остановки поезда.

Петя поспешил откланяться. Первым порывом было вообще покинуть ресторан, но, вспомнив, что платить все равно придется за все заказанное, вернулся к своему столику. Не спеша доел и еще раз поклонился, когда уходил.

Жаль, совсем энергии не осталось. Иначе бы на себя «обострение чувств» наложил и послушал бы, как его Сула-Петровские с Шуваловым обсуждают. Есть опасение, что ничего хорошего про него тезка не скажет. Хотя особо плохого тоже не может. Только подчеркнуть его слабосильность и выразить сомнение, что он за первый курс успел многому научиться. Говорить про Анну точно не будет.

Кстати, об Анне. Петя с удовлетворением отметил, что за всеми переживаниями она перестала быть для него предметом мечтаний. Нельзя сказать, что он о ней больше совсем не думал, но теперь она как-то резко превратилась для него из девушки, с которой неплохо было бы замутить, в девушку, беспричинно сделавшую ему гадость и могущую сделать еще.

Утром Петя с сожалением посмотрел на артефакт записи заклинаний в амулеты, но даже подходить к нему не стал. Вместо этого до остановки поезда медитировал, стараясь не только восстановить хранилище, но и в ауру запасти побольше энергии. Для чего он так старается? Ведь семья прокурора до Ханки с ними не доедет, сойдут, наверное, в Дальнем. Так что в военном городке они ему вряд ли чем-нибудь помогут. И не факт, что за работу ему хоть что-нибудь заплатят. Можно, конечно, самому напомнить, но он этого делать не будет. Хотя бы потому, что расценок не знает, а тыкать пальцем в небо – только позориться.

И тут до Пети дошло, почему ему так хочется произвести на Сула-Петровских хорошее впечатление. Он авторитет нарабатывает. Далеко не последние люди в губернии наверняка приемы проводят, сами в гости ходят. Разные разговоры ведут. И о нем обязательно другим расскажут, не так уж много новых тем для разговоров в провинции. И станет Петя Птахин не безвестным кадетом, приехавшим в дальний гарнизон на практику, а молодым целителем, который пусть еще только учится, но уже многое умеет.

А если честно, очень хочется Шувалову нос утереть. Наверняка про него гадости говорил и будет теперь выглядеть не в лучшем виде.

В общем, когда поезд остановился, Петя вышел на платформу во всеоружии – с полным хранилищем, насыщенной аурой и карманами, набитыми амулетами. Заодно и свою магически размеченную колоду карт взял. На всякий случай.

Чуть ли не первым с подножки соскочил и кинулся в сортир, приводить себя в порядок. После чего отправился в станционный буфет. Завтракать в нем дороже, чем просто пирогов купить на перроне, но обстановка более солидная и позволяет ждать семейство прокурора с независимым видом.

Дождался. Довольно скоро, что было неудивительно, так как стоянка поезда была всего полчаса. Только вот появились Сула-Петровские не одни, а в сопровождении еще какого-то господина лет пятидесяти. Видимо, еще один дальневосточный туз. Петя его раньше видел на остановках, но их пути никак не пересекались.

Теперь же он отчетливо понял, что в поезде с ним ехало не так уж и мало представителей местного высшего света. Потому как прокурор с супругой (и их спутник) по дороге к столику успели обменяться приветствиями с еще одной семейной парой и тремя господами без спутниц. А ради еще одного семейства (муж, жена и подросток лет двенадцати), отклонились от прямого маршрута и прошли мимо их столика. Появившийся уже позже них Шувалов (с Анной) их маршрут фактически повторил, но сел за другим столиком, чтобы не мешать беседе. Интересно, сам так решил или Софья Федоровна его взглядом остановила? Глаза у нее очень выразительные, жаль, с Петиного места не видно.

Раз Шувалов сел отдельно, то Пете подходить тоже не резон. Вот только стоянка у поезда недолгая. Он-то поел, а вот Сула-Петровские до самого звона колокола просидеть могут. Так что ему делать?

Оказалось, прокурорша все предусмотрела. Неожиданно к Пете за стол уселся его давешний пациент – Сережа. С пирожным в одной руке и чашкой в другой. Судя по цвету жидкости – кофе с молоком.

– Бонжур, Петр Григорьевич. – Тут мальчик не выдержал и откусил сразу половину пирожного, так что дальнейшую фразу произнес с набитым ртом: