тронулась с места и исчезла в ночной мгле крытая автомашина, Павел Алексеевич почувствовал себя одиноким. Не было рядом двух надежных товарищей, с которыми можно посоветоваться, поделиться тревогами и сомнениями.

Возле генерала остановился Милославский. Теперь он замещает комиссара. Кровь горячая — холод его не берет. Шинель внакидку, сдвинутая на затылок шапка открывает большой, с залысинами лоб.

— Оденьтесь, — строго сказал Белов. — Недостает еще, чтобы и вы слегли.

— Хочу к Баранову поехать.

— А здесь что, дел мало?

— Там сегодня главное. Деревня Пятница…

— Правильно, однако вам лучше остаться на месте. Для общей пользы. А туда пошлите опытного политработника. Чтобы вместе с бойцами — на штурм.

— У меня сейчас помощник начальника политотдела по комсомолу из блиновской дивизии.

— Его и отправьте.

— Кошевой! — позвал Милославский.

Из соседней комнаты появился старший политрук: невысокого роста, крепко сбитый, в длинной шинели, полы которой почти закрывали каблуки сапог.

— Слушаю!

— Баранов готовит штурм Пятницы. Поезжай сейчас же туда.

— Я готов,

— С комсомольцами поговори перед боем. Проверь, как патроны, гранаты. Если что — сразу докладывай в дивизию и сюда. Поможем.

— Будет выполнено.

— Ну, Коля, удачи тебе! — напутствовал старшего политрука Милославский…

Для ночного штурма генерал Баранов выделил три эскадрона автоматчиков. Люди поспали несколько часов, получили горячий приварок. Патронов и гранат — без ограничения.

Пользуясь темнотой, бойцы скрытно приблизились к окраинам Пятницы. Фашисты, как выяснилось потом, отдыхали в избах, оставив на морозе лишь усиленное боевое охранение.

Незадолго до полуночи взвились в черное небо ракеты. Сразу застучали сотни автоматов. Поливая свинцом избы, бойцы с трех сторон ворвались в деревню. Полетели гранаты. Их бросали в окна домов, в погреба и сараи. Очумевшие со сна фашисты толпами валили на улицу, под автоматные очереди. Визжали от ужаса, падали, метались. Но их было много, гораздо больше, чем гвардейцев.

Баранов докладывал: в Пятнице рукопашный бой. Немцы отходят к центру деревни. Там у них танки, там скопилась сильная группа.

— Перекрывай дорогу на Мордвес! Они туда бросятся. И усиливай нажим с фронта. Вводи все резервы, Виктор Кириллович! Еще немного, и они побегут!

— Я сам чую! — басил в трубку Баранов. — Князева посылаю! Князев им жару подсыпет!

Павел Алексеевич вышел на улицу. Ночь морозная, с ветерком. Потоптался у входа на КП, прислушиваясь к стрельбе. Трудно определить что-либо по звукам. Но стрельба отдалялась, это точно.

Белов старался подавить в себе радостное возбуждение. Рано еще ликовать, рано! Мало ли что он чувствует, предугадывает… Вот доложат командиры дивизий, тогда будет ясно. А сейчас бой еще в разгаре, хотя развязка приближается неотвратимо.

Фашисты, сосредоточившись в центре Пятницы, попытались пробиться на юг. Всей массой устремились они по дороге на Мордвес. Но гвардейцы уже подтянули станковые пулеметы, поставили на прямую наводку орудия. И началось избиение! Пулеметчики выкашивали бегущих. Лишь небольшой группе гитлеровцев удалось вырваться из огневого мешка. Сотни немцев сдались в плен, разбежались по окрестным полям.

Невелика деревня Пятница. Всего-то в ней домов шестьдесят. Но осталось в этой деревне больше семисот трупов и десять разбитых танков.

Генерал Баранов посадил один полк на отдохнувших, подкованных лошадей и послал вслед за гитлеровцами. Пленяя отставших, уничтожая тех, кто сопротивлялся, гвардейцы в конном строю ворвались в населенные пункты Тимирязево и Стародуб. А танковый отряд Грецова установил возле Жижелны локтевую связь со 112-й танковой дивизией.

С пятницкой группировкой гитлеровцев было покопчено. Остатки ее беспорядочно отходили к городу Мордвесу.

Утром Павел Алексеевич выслушал подробные доклады генерал-майора Баранова и полковника Осликовского. Голоса у обоих уверенные, радостные. Поздравив комдивов с успехом, Белов предупредил: ни малейшего зазнайства! У врага много сил. Для преследования отступающих выделить специальные отряды. Остальным бойцам — сутки полного отдыха. Сон вволю. Хозяйственникам — работать. Пополнить до нормы все запасы. Продолжить ковку коней. Ну а командирам дивизий прибыть на товарищеский обед.

— Не то что у вас — консервы да колбаса целыми педелями. Даже горячий борщ будет! — весело пообещал Белов.

Надев бекешу, Павел Алексеевич вышел с КП. На улице было непривычно тихо. Ни выстрелов, ни гула авиационных моторов. Чуть дымились догоравшие пожарища. Прошли женщины в валенках и теплых платках. Двое ребятишек съезжали с горки на санках.

Минуло ровно трое суток, как Павел Алексеевич приехал в этот город, казавшийся тогда беззащитным, вымершим. Положение Каширы было почти безнадежным. Где находились бы сейчас немецкие танки, если бы им удалось захватить переправы через Оку? Может, на окраине столицы?

15

В ночь на 5 декабря температура упала до 25 градусов.

Режущий ветер перехватывал дыхание. Поземка заносила, заравнивала дороги.

Стрелять без рукавиц было невозможно — пальцы примерзали к металлу.

В такой холод нос из избы высунуть страшно, а генерал Белов приказал кавалеристам: наступать непрерывно, гнать немцев из теплых домов, не давать им отсиживаться у печек. Нам плохо, а им еще хуже!

Бойцы на холоде, на ночных дорогах, под мертвящим дыханием ветра — и генералу не пристало греть руки над огоньком. Павел Алексеевич выехал к Мордвесу на вездеходе.

Обледеневшее шоссе в низинах замело снегом. Даже вездеход застревал — о колесных машинах и речи нет. В белесой мгле темнели брошенные фашистами тяжелые грузовики.

С интересом глядел Белов на колонны пленных. С гитлеровцев слетела спесь. Лица черные, помороженные. Одеты фантастично. На одном — красноармейская шинель, на другом — женское пальто, перехваченное ремнем. «В моде» платки и шали: почти все пленные повязались ими поверх пилоток. Вот уж действительно самая настоящая грабьармия!

Мороз одинаков для всех. Но на наших бойцов любо-дорого посмотреть. Валенки, ватные брюки, ватная стеганка, шапка-ушанка. И тепло, и удобно. Страна заботится о своих солдатах.

Деревни, через которые проезжал генерал, были почти стерты с лица земли. Лишь немногие постройки сохранились. Кое-где прямо, казалось, из глубины земли струился дым и летели искры. Там, значит, погреб или блиндаж, бойцы и уцелевшие жители отдыхают и обогреваются возле печурки.

Полковника Осликовского генерал нашел в кирпичном, наполовину сгоревшем доме. Окна забиты досками и фанерой. На стенах — седая изморозь. При мерцающем свете коптилки вспыхивает холодными фиолетовыми искрами иней.

Развернули карту. Николай Сергеевич, чуть заикаясь, начал докладывать обстановку. 2-я гвардейская кавдивизия обходит Мордвес с востока. Баранов — с запада. Коридор, оставшийся у врага, невелик, но у немцев много артиллерии, танков.

И чем теснее полукольцо, тем яростней отбивается враг. Прогрызать его оборону — значит нести большие потери при малых успехах.

— Что же вы предлагаете?

— Двойной охват. К-к-как под Каширой. Посажу на танки спешенных к-к-кавалеристов и пошлю фрицам в тыл. Перехватят коммуникации вот здесь.

Белов