Платон и Рита — десять шагов вперед, десять назад: стоять на одном месте холодно, зима никак для свиданий не приспособлена…

— Эх, скорей бы лето, — говорит Рита, а потом, как девчонка, цепляет варежкой горсть снега — и в рот… — Иду я по городу, ветрище насквозь пронизывает, смотрю у лотка продавщица стоит, посинела вся, мороженым торгует… — Рита хохочет, запрокидывая голову, так что, кажется, упадет меховая шапка. Вообще, она сегодня чересчур весела…

Платон тоже хочет казаться веселым, но как вспомнит, что ему сегодня лекцию читать в клубе, — мрачнеет, исписал кучу бумаги, а в голове сумбур, никакой последовательности в мыслях. Нет, Платону бы сейчас не о мороженом поговорить, но Рита словно нарочно тараторила там про всяких поэтов с модными прическами…

— А тигров ты не встречала там? — Платону вдруг захотелось надерзить Рите.

— Каких еще тигров?!

— Тех, которые молодым косулям рога ломают…

— Ты считаешь меня глупой?! — Рита приостановилась и с вызовом посмотрела на Платона.

— А то нет?! — Платон чувствовал, что не следует разговаривать с Ритой в таком тоне, глупо искать причин для ссоры, портить настроение и ей и себе. Но, видимо, сомнения в искренности Ритиных чувств, которые как-то исподволь, незаметно закрались в душу, требовали если не прямого ответа, то чего-то такого, что бы прояснило их отношения.

— Захотел поссориться? Ничего не выйдет! — вдруг заявила Рита, точно угадав и мысли, и настроение Платона. И тем было хуже для Корешова, что она будто бы нарочно, с расчетом отводила удар.

Спросить ее прямо — у Платона не хватало смелости, а может быть, не позволяла мужская гордость. Уж чего, а гордости парню не занимать: детдомовская жизнь научила — не считать себя хуже других… И он решил молчать, что бы сейчас ни говорила Рита.

— Ты отличный парень, Платон… — Рита вдруг стала задумчивой. — Хороший друг… — Она как будто бы чего-то недоговаривала, или это казалось Платону: когда в душе посеяно сомнение, человек всегда склонен к подозрительности.

«Ведь ничего особенного не произошло, — старался успокоить себя Платон. — Все, как прежде… Но хоть бы поинтересовалась, что я буду говорить сегодня в клубе. Неужели, ее это не касается?..»

— Дядь, а дядь?

Платон обернулся, перед ним стоял подросток в больших, видимо, отцовских валенках и шапке, почти закрывающей глаза. На валенках коньки накручены — на речку отправился.

— Чего тебе?

— Закурить не дашь? — подросток шмыгнул носом.

— Ты чей такой?! А ну, беги, скажу вот матери, — подступилась Рита к подростку.

— Подожди, малец. — Платону и здесь захотелось сделать назло Рите. Он вытащил папироску. — Бери, да уноси ноги, а то тетя злая, уши надерет…

— Зачем ты так? — Рита с нескрываемой укоризной посмотрела на Платона.

— А затем, что я сам такой был!.. — Платона вдруг прорвало. — И бычки в таких годах собирал, и в огороды лазил, и дрался! Папки с мамкой не было, чтобы баюкались со мной…

— Зачем же на свой аршин всех мерять? Зачем так приземленно на жизнь смотреть, ведь есть у детей и матери и отцы, и не курят такие подростки, как этот…

— И инженерами становятся!.. — как эхо откликнулся Платон. — Если все инженерами будут, кто лес валить пойдет?

— Механизмы. — Рита говорила спокойно. И в этом тоже было что-то новое для Платона. Раньше она как бы горела вся изнутри при встречах.

— Вот Сергей Лаврентьевич (даже так, отметил Платон — по имени и отчеству) мечтает о поточной линии. Представляешь, Платон, и этой линией управляет один человек!.. Трактор сам без водителя срезает ножами деревья, сам складывает их на трелевочный щит.

— Фантазия! — обронил Платон.

— Нет, не фантазия, Платон. Это наше завтра. А ты говоришь — я курил, я дрался… Это ты вчера делал, а сегодня ты другой, Платон. Ведь другой?

— Не знаю, — пожал Корешов плечами. И опять-таки неправда, — знал Платон, что Рита права, тысячу раз права. Да и он сам уже давно не такой, каким сейчас хотел показать себя. «Однако что-то часто она стала говорить о Турасове…»

— Ладно, мне надо еще разок материал почитать, — сказал Платон, поворачивая к поселку. — Сегодня лекцию читаю…

— Подумаешь, лекцию, — раздражаясь, сказала Рита. — Ведь о другом речь…

— Мне некогда, я пойду, — упрямо повторил Платон.

3

Сегодня Корешов читал первую лекцию. Афиши заранее, за три дня, расклеили по всему поселку. Женщины и мужчины останавливались возле них, читали, спрашивали друг друга:

— Неужто в поселке у нас университет открывается?

Но когда дочитывали до того места, где черным по белому было написано, что лекцию читает «П. Корешов», их рабочий — лукаво прятали улыбки, с сомнением качали головами. И все-таки народу в клуб набилось не продохнуть: любопытно все же, как Корешов лекцию прочтет. А Корешов и верно вышел на трибуну и… как язык отнялся. Смотрит в зал, а зал на него сотней пар ожидающих, смеющихся глаз. Ну, все… Провалил!..

У Платона перед глазами пухлая кипа листов. Видно, что парень готовился в поте лица.

— Знаете что, товарищи, — наконец осмеливается он, а сам прислушивается к собственному голосу, не дребезжит ли он от волнения!. — Хотел я вам сегодня лекцию о литературе прочитать, и передумал. В жизни всегда больше героизма и романтики, чем в книгах…

С первых рядов многозначительно покашливают. Виктор исподтишка кулак показывает.

— Много толков до сих пор ходит в поселке о Панасе Корешове, а по-настоящему никто ничего не знает, — продолжал Платон. — Вот решил я вам подробно обо всем этом рассказать. О литературе в следующий раз. Согласны?

— Давай, Корешов, давай, рассказывай! — дружно кричат в зале.

— И вот, значит, — Платон трет переносицу. — Ехал в тарантасе со станции новый председатель здешнего волисполкома Панас Корешов… — У Платона память цепкая, слово в слово помнит. В зале тихо, ни стулом никто не скрипнет, не кашлянет. Целых два часа, без передышки, рассказывал он эту историю. Два часа, затаив дыхание, слушали люди. Женщины подносили к глазам платочки, у мужчин посуровели лица. Когда кончил говорить Платон, в зале еще продолжала висеть тишина.

— Мы тебе аплодировать не будем, не к месту, — подойдя к парню, выговорил Иван Вязов. — А от всех, кто сидит в зале, большое тебе спасибо.

Люди молча вставали с мест и молча покидали клуб. Так закончилось это первое, несколько необычное занятие в университете культуры лесорубов далекого таежного поселка.

4

Запасные части были получены. Пришли из районного центра и пять обещанных машин. Но тут произошла неувязка с выплатой денег прикомандированным шоферам. Оказывается, заведующий автобазой распорядился оплачивать водительскому составу по тем же тарифам, как и в райцентре. Но тайга имеет свои тарифы, свои специфические особенности. Там промчался по дороге с