— И каком же?

— Не обращайте внимания, снэр, она в деревню рвётся, — ответил за меня управляющий и шикнул, отталкивая от Тьёрна: — Не лезь к авердам со своими просьбами, совсем рабынь распустили!

Я вздохнула и, низко опустив голову, поплелась на кухню. Спорить — себе дороже, можно наказание заработать.

— Эй, тебе в деревню?

Я обернулась и кивнула.

— Ладно, с собой возьму: мне туда же. Сеньор Тардаш, не думаю, что поездка принесёт большой вред. Я присмотрю.

— Под вашу ответственность, снэр, — вздохнул управляющий. — Просто не хотелось бы получить выговор из-за рабыни. У них ведь всегда одно на уме — как бы сбежать.

— Не беспокойтесь, от меня не сбежит, — рассмеялся Тьёрн. — Обычного человека можно обмануть, мага — сложно. Мне хоть ещё полтора года до получения свидетельства, но я семь лет дурака не валял. Замкну по окраине деревне сигнальный контур, настрою на браслет — всего и делов-то!

Управляющий кивнул, похоже, не понимая, о чём он говорит. Признаться, я тоже, но не особо переживала — бежать не собиралась.

— Ну, бери котомку, у ворот подожду, — кивнул мне будущий маг и запрыгнул в седло. — Учти, жду пять минут и уезжаю.

Ждать ему не пришлось вовсе — всё, что нужно, было при мне.

Я шагала у стремени Тьёра, стараясь не замочить ноги. За ночь намело сугробы, но попроситься на лошадь я не могла — не мой хозяин.

— Что тебе в деревне-то понадобилось? — ученик мага остановился и протянул руку: — Залезай, а то простудишься. Мне твоя болезнь дорого встанет.

— Спасибо, Вы так добры ко мне, простой рабыне, — я не стала отказываться.

Сидеть мне предстояло на крупе. И крепко, чтобы не упасть, обнимать араргца. Думаю, он этого и добивался.

— Не только я, — усмехнулся Тьёр. — Глядя на тебя, и не скажешь, что рабыня. Такая ухоженная, довольная, в добротной шубке, с колечком на пальце… Хозяин подарил?

Я ответила утвердительно, заверив, что мне очень повезло с владельцем.

Мы разговорились о моей жизни в Арарге и той, что была до рабства. В ответ собеседник поведал кое-что о себе: сын мага и чужестранки, которую тот привёз из одного из походов. Но ни пленной, ни рабыней она не была: отец Тьёрна, батальонный волшебник, спас будущую супругу от серых хищников во время перехода по дружественной стране.

Отчасти происхождение Тьёрна объясняло отношение к таким, как я, но всё же не до конца. Волшебники, они ведь высокомерные, на авердов-то смотрят свысока — а тут торха… Впрочем, Тьёр не откровенничал, даже фамилии не назвал.

Потом он надолго замолчал, погрузившись в созерцание окрестностей.

На въезде в деревню решилась спросить:

— А контур вы когда будете ставить?

Маг рассмеялся:

— Ничего я ставить не собираюсь — долго, и не уверен, что выйдет. Ты через два года обращайся — всё в лучшем виде сделаю. Я просто вещь одну тебе на платье приколю — снимать не вздумай, а то такой шум поднимется! По ней и буду знать, где ты.

— А как? — простодушно поинтересовалась я.

— Магия, — пространственно ответил Тьёр. — Ну, слезай, приехали! Тебе что в деревне надо-то? Сегодня день не рыночный, лент не купишь.

— Мне не для себя надо, — скороговоркой ответила я и сползла в снег с лошадиного крупа. И обмерла, увидев виселицу. Вернее, сразу две. На одной болтался скелет, а на другой — какой-то мужчина.

— Не обращай внимания, просто преступник, — равнодушно прокомментировал Тьёр, проследив за моим взглядом. — Бродяга.

Бродяга… Значит, аверд. Значит, и авердов вешают. Но перед этим не бьют до смерти.

Пока я с испугом рассматривала раскачивающийся на ветру труп, маг порылся под плащом и вытащил булавку. Согрел её теплом ладоней, а потом неожиданно взял меня за руку и укол палец. Я вскрикнула и отшатнулась.

Тьёр что-то прошептал над булавкой. Та сверкнула и на миг изменила цвет. Потом повернулся ко мне и протянул платок:

— На, палец перевяжи. Булавку к платью прикрепи. Заговора на час хватит, но дольше мы тут и не задержимся.

Я послушно выполнила указания и посторонилась, пропуская Тьёрна.

Рынок в деревне всё же был. Но не обычный, а рабовладельческий.

На базарной площади продавали десяток хыр обоих полов. Мужчины закованы в колодки и, несмотря на лёгкий мороз, оголены по пояс. Женщины прикованы цепью за ногу к бревну. Все простоволосые и босые. К ним периодически подходили, осматривали зубы, глаза, состояние кожи, интересовались у продавца, что умеют делать. Деал лениво отвечал, жуя табак, и временами одаривал ударами бича тех, кто вздумал плакать или жаловаться на холод. Женщин, правда, били меньше.

При мне купили двух рабов: мужчину и женщину. У мужчины пощупали мускулы и проверили спину — хыр с больной спиной ничего не стоит. Женщину осматривали тщательнее, почти так же, как меня перед торгами, а стоявший рядом торговец заверял, что она ничем не больна, рожала всего дважды, работящая и послушная.

Я отвернулась и выхватила взглядом других хыр, уже имевших хозяев. Дрожа от холода, они таскали воду. У одной было обожжено лицо.

— Эй, поторапливайся, шельма, тебе ещё бельё стирать, — в дверях постоялого двора показался усатый араргец.

При звуке его голоса хыра вздрогнула и чуть не уронила ведро в колодец.

Хозяин это заметил:

— Осторожнее, безрукая тварь! Утопишь — зад под решето распишу.

Когда хыра проходила мимо, сгибаясь под тяжестью вёдер, он наградил её подзатыльником.

Несмотря на жалость, памятуя прошлое, я предпочла пройти мимо.

У меня всего час, за него нужно уломать аптекаря продать капли и купить в довесок каких-нибудь трав на тот случай, если спросят, что я делала в деревне. А ведь обязательно спросят.

Я сказала, что покупки не для себя. А для кого? Хозяина? Глупо. Он здоров, как бык, даже бессонница прошла. Кого-то из слуг? Но они со мной не разговаривают, не станут о чём-то просить. Сама себе задала задачу!

И тут меня осенило: порошок от головной боли! Я постоянно на неё жаловалась, лишая хозяина удовольствия. Так что можно сказать, что я не для себя беру. А ещё зайду к пекарю и приобрету в подарок Карен немного местного лакомства.

Я начала с аптекаря, по совместительству врача.

Вошла, будничным тоном поздоровалась, пожаловалась на головную боль и получила дешёвый, но действенный травяной сбор. Потом протянула рецепт. Аптекарь долго изучал его, придирчиво вглядываясь в каждую букву, а потом поинтересовался, почему госпожа не привезла капли из города.

— Не знаю, господин. Она просто велела купить.

Я нервничала: аптекарь что-то заподозрил. Сейчас попросит показать руку и узнает, что я не служанка.