– Голубые глаза? – спросила я.

– Льдисто-голубые.

Учитывая, сколько звонков я сделала и сколько телефонных вышек принимало сигналы с моих телефонов, пора было уносить ноги. После разговора с Райаном я выбросила оба мобильных телефона, сняла тысячу долларов с карты, пока ее не заблокировали, и поехала на вокзал в Берлингтоне. Следующий поезд отправлялся только утром, так что я нашла очередной дешевый мотель и затаилась на ночь. Встав на рассвете, собрала свои пожитки в маленький рюкзачок и поехала на станцию, припарковав машину на долговременной стоянке. Не стану отрицать, что меня очень тревожило появление Блю, но я считала своим долгом сначала разобраться с Реджинальдом Ли.

В районе Берлингтона проезжал только один поезд. Я купила билет до Филадельфии. Казалось слишком обременительным ехать более десяти часов только в одну сторону, чтобы сделать телефонный звонок, однако за последний год я и так злоупотребляла мобильниками. Мне не повезло: билет обошелся в сто пятьдесят долларов. Зато не требовалось снимать комнату на ночь.

Прибыв в Филадельфию около девяти вечера, я шла по Маркет-стрит, пока не набрела на магазин, где продавали одноразовые телефоны. Я купила два и продолжила свой путь, пока не наткнулась на Колокол Свободы. На несколько минут я позволила себе побыть туристом на экскурсии, читая об истории колокола и его неудачной конструкции. Вспомнился Эндрю – он знал о колоколе все. Например, что язычок весил двадцать килограммов и был отлит из меди, олова и некоторых других металлов, включая мышьяк. Вот бы послать Эндрю открытку…

Поиграв в туриста, я продолжила путь в центр города и нашла отель «Ритц». Заглянула в туалет и попыталась привести себя в порядок, чтобы персонал отеля меня не выдворил. Мне не обязательно было выглядеть здешней постоялицей, но привлекать внимание тоже не следовало. Я припудрила лицо, повязала шарф на голову, скрывая прическу, и накрасила губы ярко-красной помадой. Мое пальто немного истрепалось, поэтому я засунула его в сумку. Затем вернулась в вестибюль и села в тихом углу. Место как раз для телефонного разговора.

– Шериф Лоуэлл.

– Доменик?

– Слушаю.

– Мне нужна твоя помощь.

– Где ты, милая? Я за тобой приеду.

– Ты один?

– Да.

– Не пытайся отследить звонок, – предупредила я. – Я проехала сотни километров, чтобы тебе позвонить.

– Ты знаешь, как польстить мужчине.

– Позволь задать вопрос, – сказала я. – Можешь придумать какую-нибудь безобидную причину, зачем мужчина хранит пятнадцать мешков удобрений, содержащих нитрат аммония?

– Ты звонишь поговорить об удобрениях?

– Помимо прочего, – ответила я.

– Теперь я уже не так польщен, – сказал Доменик.

– Он держит мешки в холодильной комнате. А еще в подвале приличный арсенал оружия, много боеприпасов и несколько пустых канистр из-под бензина.

– И кто этот мужчина?

– Не могу сказать.

– Как ты очутилась у него в подвале?

– Я останавливалась в его доме.

– Он знает, что ты там останавливалась? – спросил Доменик.

– Нет.

– Тогда это называется по-другому.

– Тебя не волнует, для чего удобрения и оружие?

– Очень волнует, – сказал Доменик. – А еще меня волнуешь ты.

– Я просто хочу, чтобы его поймали. Вот и все.

– Держись подальше от этого человека. Он явно опасен.

– Знаю. Вот почему я звонила в полицию. Но там решили, что я – его озлобленная бывшая.

– Милая, скажи мне, где ты, и я обещаю помочь.

– И вот как ты мне поможешь: объясни, как его остановить.

– Тебе надо не останавливать его, а держаться подальше.

– Значит, нет других способов сдать его в полицию?

– Можно пойти в участок. Представиться. Сказать, что ты бездомная и влезла в дом, чтобы погреться. Сообщить им о том, что видела.

– И это все?

Двадцать часов и сто пятьдесят долларов коту под хвост.

– Я хочу тебе помочь. Только позволь.

– Мне пора, Доменик.

– Что бы ты ни собралась делать, милая, пожалуйста, не надо.

– Я ничего не собираюсь делать.

– Не верю, – сказал Доменик.

– Мы не успели завоевать доверие друг друга.

Я уже собиралась сбросить звонок, когда он снова заговорил:

– В озере Мертвая Лошадь нашли тело мужчины, примерно через неделю после твоего отъезда. Его личность еще не установлена, но это лишь вопрос времени.

Если б я повесила трубку, это вызвало бы подозрения.

– Прискорбно.

– Ты же об этом ничего не знаешь?

– Нет, не знаю. Удачи в расследовании. Береги…

– Стой! Помнишь, когда ты бросила меня на обочине?

– Я уже извинилась.

– Я не прошу извинений. Все могло бы кончиться и хуже.

– Например, я могла бы подсунуть тебе арахис, – ответила я. Эта мысль приходила мне в голову.

– Ты оставила мне бутылку воды.

– Верно.

– Очень предусмотрительно.

– Спасибо.

– Я снял с нее твои отпечатки.

Я не могла говорить. Едва могла дышать. Если он свяжет Дебру Мейз с двумя моими прошлыми жизнями… Дебра грешила больше всех.

– Ты их проверил?

– Нет, – ответил он.

– Почему?

– А вдруг я что-нибудь найду? Буду полицейским, который позволил уйти криминальному авторитету.

– Выдумщик! Теперь ты мне льстишь. Это единственная причина?

– Нет, не единственная.

– До свидания, Доменик.

* * *

В два часа ночи консьерж в «Ритце» начал на меня коситься. Я взяла такси обратно на вокзал и провела шесть часов, обдумывая следующий шаг. К утру мне так хотелось спать, что я едва могла держать голову прямо, стоя в очереди на посадку. Я даже не заметила полицейских, пока они не оказались прямо перед носом.

– Удостоверение личности и билет, пожалуйста, – сказала женщина-офицер.

Я лишь тупо уставилась на нее в ответ.

– Удостоверение личности и билет, – повторила она.

Я полезла в бумажник и достала водительское удостоверение Сони Любович.

Полицейский взглянул на фотографию пышущей здоровьем Сони и перевел взгляд на меня. Он хмурил брови, пока его напарница изучала документ.