– Доброе утро, Славик, чем могу служить?

По его побледневшему лицу катились капли пота.

– Ты, кажется, у дамы часы взял посмотреть?

– Да, да, уже починил, почистил, идут, не хуже новых, – губы у часовщика дрожали.

– Так возвращай, не журись.

Часовщик кинулся за прилавок и вернулся, неся мои часы на вытянутых руках.

– Вот, просто как новенькие.

– Разве так даме часы возвращают? – Славик набычился. – На колени, сука, ноги целуй, проси прощения. Да ты знаешь, чья она жена?

Часовщик упал на колени и жалобно заскулил, глядя на меня снизу вверх.

– Извините, очень прошу, вот ваши часики, извините.

– Слух отшибло, сука, ноги целуй, пока есть чем.

Часовщик опустил голову и принялся часто целовать мои лодыжки, в спешке промахиваясь и попадая на чуни. Я с отвращением отдернула ногу.

– Сюда давай, – Слава выхватил часы из его руки и галантно подал мне. – Пусть этот маленький инцидэнт не испортит вашего впечатления от посещения нашего города. Прошу в машину.

Трое парней утрамбовались на заднем сидении, я уселась спереди, возле Славы.

– Сейчас организую транспорт, и вас доставят в Одессу. Может, хотите перекусить, так ресторан рядом.

– Нет, спасибо, я поеду поездом. Мне нужно купить туфли и билет.

– Желание гостя – закон.

В обувном магазине повторилась знакомая сцена. Хозяин выбежал навстречу и, заметно волнуясь, предложил свою помощь. Я выбрала самые простенькие туфли, только, чтоб доехать.

– Деньги я вышлю сегодня же, – сказала я, сделав несколько шагов по магазину. Туфли вернули мне уверенность в себе, удивительно, до чего мелочи влияют на самочувствие человека.

– Никаких денег, – наотрез отказался хозяин. – Это мой подарок.

– Берите, берите, – добродушно проурчал Слава, видя мое смущение. – Он мне должен за вагон таких чоботов.

Меня довезли до вокзала, принесли билет и проводили к вагону. Покуривая и поплевывая на асфальт, Слава простоял на перроне до самого отхода электрички. Когда вагон дернулся и медленно пополз мимо него, он, в знак прощания, поднял вверх руку с зажатой между пальцев дымящейся сигаретой.

Я пошла по вагонам, разыскивая туалет, и села поближе, в ожидании дурноты. Электричка бодро неслась к Одессе, вздрагивая всем телом на стыках рельс. Раскачиваясь вместе с вагоном я вспомнила: поле у Мастера вовсе не было оранжевым, а ярко-красным, даже пунцовым. Значит, или Ева мне неправильно объяснила, или я не так вижу, или Мастер не Мастер. И почему так лебезят перед Пашей, может, и он мафиози, только от меня скрывает? Да нет, какой он мафиози, я же его хорошо знаю, в нем нет жестокости, он раним, иногда боязлив. А мои воплощения – просто кошмар: жена живого повешенного, поезд, совсем не похоже на женитьбу, скорее, на изнасилование, но ведь Мастер ясно сказал – женитьба. Может, в этом причина моей болезни, отсюда боязнь поездов и аллергия на мужчин…

И тут я замерла. С момента моей капитуляции прошла почти половина суток, а никаких признаков аллергии нет. Так, получается, виноват Паша? Или Мастер меня вылечил? Мысли понеслись, закружились, я принялась просчитывать свое поведение в том или другом случае, строить планы, даже представлять и разыгрывать внутри себя воображаемые диалоги. Вдруг электричка остановилась, я взглянула в окно, наверное, уже Барабой. За стеклом тянулся длинный перрон, за ним забор, а за забором.… Нет, не может быть! Пассажиры поднялись и потянулись к выходу, значит – действительно Одесса! А где же дурнота, рвота! Неужели он меня вылечил?

Я вскочила и поспешила к выходу. В конце перрона, в самой его середине, стоял Паша. Я бросилась к нему на шею.

– Поехали домой, – сказал Паша. – Прими душ, приди в себя, тогда и поговорим.

Домашнее зеркало проявило то, что скрыло окно в будке сторожа: у меня на лбу красовалась солидная шишка, лицо опухло, под глазами нависли мешки. В общем, загулявшая шалава.

Паша, оказывается, всю ночь не спал, звонил в больницы, искал меня в ресторанах.

– Вот глупый, когда ты видел меня в ресторане?

– А мало ли, понесло, закружило. Хоть бы записку оставила.

– Я думала, управлюсь за несколько часов, а вышло надолго, прости.

– Короче, рассказывай, что сочтешь нужным. Но сначала давай поедим.

Я быстро разогрела свои «заготовки» и накрыла на стол. До чего же приятно было прикасаться к знакомым предметам, делать милое и понятное дело.

Мы хорошо пообедали, выпили полбутылки вина и улеглись отдохнуть. Честно говоря, мне не терпелось кое-что проверить, и проверка не заставила себя ждать. Результат оказался потрясающим, болезнь ушла, покинула мое тело.

Вернувшись из душа, я рассказала Паше все, вернее, почти все, кроме нескольких минут, о которых пока не могла говорить.

– Так,– сказал Паша, берясь за телефон. – Духовный путь, конечно, мило, но бить мою жену палкой по голове, я никому не позволю. Сейчас мы разыщем этого Мастера, и он ноги твои целовать будет, не хуже часовщика.

Я вырвала телефон из Пашиной руки и спрятала за спину.

– Погоди, погоди минуту. Ты ничего не заметил?

– Чего не заметил?

– Ну, того, что было пять минут назад.

– Не заметить трудно, жаль, повторится не скоро. Скоро ты опять превратишься в филиал молочного комбината.

– А вот и не превращусь!

– А мы проверим.

Несколько повторных проверок подтвердили правильность первоначального диагноза. Паша был потрясен.

– Во дает, а! Шоковая терапия, понимаешь. Он таки-да Мастер, а эти неумехи, профессора-психологи, сколько зеленых из меня вытрясли, вместо того, чтоб тебя палкой по голове огреть!

– Паша, а теперь ты мне скажи правду, кто такой Слава и почему он так перед тобой заискивал. Ты, часом, не «крестный отец», Паша?

–Ха-ха-ха! Вот рассмешила! Я таки гляжусь тебе мафиози? А Слава – Слава наша служба безопасности. На милицию ведь положиться нельзя, так в каждом городе есть люди, наблюдающие за порядком. У Славика только один недостаток – любит, парниша, театральные эффекты, они его до цугундера и доведут.

– А кто это – мы? Чья служба безопасности?

– Мы – те, у кого есть деньги. Те, кто живут и дают жить другим. Те, кто, если хочешь, спасают Украину. Мы не воры и не бандиты, мы деловые люди, хотим заниматься спокойно своим бизнесом и хотим порядка. Слава и его ребята навели в Белгороде абсолютную тишину. Хорошо, что часовщик на тебя напоролся, а если б на твоем месте оказался кто беззащитный? Теперь он не скоро решится проделать такой фокус, если вообще…

В общем, он меня убедил. Утром мы проснулись, и все пошло по-прежнему, Паша уехал на работу, а я покатила к Еве. Много было поздравлений, поцелуев, объяснений, переживаний. Несколько дней подряд мы прокручивали приключения в крепости, пытаясь в каждом событии отыскать дополнительный смысл. Большой пользы разговоры не принесли, хотя сами по себе доставили мне немало удовольствия. Главным их результатом явилось требование Евы привести Пашу.