— Однозначно. А теперь залазь и двигайся. Я уже начинаю мерзнуть.

Она замерла с занесенной ногой. Поморгала. Обернулась. Наверняка послышалось. Но лучше было переспросить. Просто на всякий случай.

— Что?

— Я начинаю мерзнуть, — повторил Берт медленно и вкрадчиво, словно ребенку. — Залазь и двигайся к дальнему краю.

— Ты собрался тоже спать здесь?

— А ты как думала? — снова развеселился он.

Если честно, она не думала вообще, иначе не согласилась бы.

— Куколка, у тебя случился коллапс всех систем от перспективы спать у меня под боком? — насмешливо уточнил Берт. — Или ты думала, что я оставлю тебя одну во дворе на всю ночь?

— А то вдруг сбегу? — едко ответила Корделия вопросом на вопрос.

— Ты спать хочешь или как?

Она хотела. Очень. И пускай не особо верила Берту, но у нее начиналась та стадия бессонницы, когда готов с разбегу влететь головой в стену, лишь бы отключиться хоть на пару часов. Ее потряхивало. Мысли путались. Корделия что угодно готова была сейчас отдать за ночь отдыха!

— Ты будешь хорошо себя вести? — недоверчиво прищурилась она, прекрасно понимая, что ей будет не под силу помешать Берту взять все, чего бы он ни пожелал.

— Буду храпеть и пускать слюни, — закатил он глаза. — Ложись уже.

Устав от нескончаемой внутренней дискуссии, Корделия отвергла все разумные доводы, которые подкидывал ей здравый смысл, и с решительностью, позабавившей Берта, забралась в гамак. Тот качнулся и слегка прогнулся, принимая ее в свои объятия. Корделия умостилась в нем, укрылась одеялом и, наконец, почувствовала себя комфортно.

Не успела она закончить, как Берт поднялся и подковылял к ней. Сев на край гамака, он неловко разулся. Скованность его движений осталась, но боль явно пошла на убыль.

Внезапно Берт без предупреждения рухнул на полотно. Оно покачнулось, и Корделия взвизгнула от неожиданности. Нет, конечно, она понимала, что с раненой ногой не до грациозных движений, но сколько можно падать и пугать ее!

Поерзав, он устроился на боку лицом к ней и потянул на себя одеяло. Лишь тогда Корделия поняла, что намертво вцепилась в свое стеганое укрытие.

— Отдай, — снова потянул на себя Берт.

— Да забирай, — она не знала, что делать. Повернуться к нему лицом? Лучше не стоит. Спиной? Еще хуже! Корделия предпочитала видеть потенциальную угрозу, даже если никак не могла ей противостоять.

— Сейчас, главное, не пугайся, — откашлявшись, хрипло сказал Берт ей, все еще лежавшей на спине. Не успела она и впрямь испугаться, как он поправил на них одеяло и осторожно закинул ногу ей на бедра, придавив оба сразу. Тут же Берт опустил руку ей на плечо, над грудью чуть ниже горла.

— Что ты делаешь? — прошептала Корделия, боясь лишний раз шелохнуться.

— Не то, что ты думаешь, — тяжело вздохнул Берт. — Тебе нужно утяжеление, тепло и свежий воздух. Я не мозгоправ и деталей не знаю, слышал лишь краем уха. Вот решил попробовать. Игнату в свое время помогло. Он несколько лет после взрыва не мог нормально спать.

Корделия хотела заспорить, на худой конец, пуститься в расспросы, но внезапно обнаружила, что, несмотря на прохладный вечерний воздух, начала согреваться. Берт был очень теплым и больше не шевелился. Вопреки своим же угрозам, не храпел и не пускал слюни. Он расслабился, и она не чувствовала в нем готовности перейти к каким-либо действиям. Под тяжестью руки и ноги Берта Корделия не могла пошевелиться, но обнаружила, что ей и не хотелось.

Также она слышала его тихое дыхание, ровное и успокаивающее своим ритмом. Как ни удивительно, рядом со своим врагом она впервые за очень долгое время не чувствовала себя одинокой. У нее постепенно тяжелели и слипались веки. Без усилий, без метаний и мучений Корделия соскользнула в сон.

****

Корделия проснулась перед рассветом, когда первые солнечные лучи пощекотали ее сомкнутые веки. Где-то поблизости чирикала птаха, ей издалека вторили другие.

Сколько прошло часов? Корделия не знала и не хотела знать. Она не припоминала, когда в последний раз была такой отдохнувшей. Мысли казались четкими. Ломота в висках исчезла, в теле появилась легкость.

Помимо прочего, Корделия чувствовала тепло другого человека. Очень непривычное и… замечательное.

Вернее, оно было замечательным, пока к ней не пришло осознание, кто именно лежал у нее за спиной. Но даже тогда Корделия не пошевелилась.

Да и отстраниться было проблематично. Берт прижался к спине Корделии, положив руку на ее талию и уткнувшись носом ей в макушку. От его теплых выдохов волоски на ее шее встали дыбом.

Вдруг Корделия ощутила нечто твердое, настойчиво упершееся ей в ягодицы. Теперь точно следовало отстраниться, но едва она собралась с силами, как Берт шумно выдохнул. От теплого дуновения по ее коже пробежали мурашки. Корделия замерла, пытаясь остудить пробуждавшееся тело.

— Доброе утро, — хрипло выдохнул Берт.

Нужно было срочно отогнать наваждение и пресечь на корню неподобающие желания.

— Конфуз проснулся, — брякнула она первое, что пришло в голову.

— Угу, — легко согласился Берт. — Утром он всегда вскакивает первым. Природа позаботилась, чтобы мужчина начинал утро с чего-то хорошего, — он едва заметно подался вперед, однако была в его действиях деликатность, не сочетавшаяся с обычной самоуверенностью.

— Нет, — Корделия повела плечом, отвечая на неозвученный вопрос.

— Нет? — тихо уточнил Берт.

— Нет, — вот только она уже не была так уверена. Все ощущения смешались — его легкие выдохи, тепло большого тела, свидетельство мужского возбуждения у ее ягодиц…

Внезапно воздух показался ей особенно сладким, голова легкой. Где-то под кожей начало разгораться пламя. Корделии стало трудно дышать. Берт потерся губами о ее волосы. Не сдержавшись, она выгнула спину.

Тихо застонав, он обхватил Корделию, сжал ее крепко, развернул к себе. Она видела, как поволока недавнего сна медленно исчезала из его глаз, и по крупицам приходило осознание происходящего. Но Берт и не подумал отстраниться, словно признав ситуацию неизбежной.

Корделия облизала губы, и его взгляд метнулся к ним. Ничего похожего она никогда прежде не испытывала.

Она снова облизнулась. На этот раз медленно.

Он едва заметно улыбнулся, но ничего не предпринял, дав понять, что следующий шаг за ней. Потупив взор, Корделия посмотрела на Берта из-под полуопущенных ресниц. И откуда взялось это кокетство? Она никогда такой не была. Всегда и все говорила прямо. Флирт казался ей глупым занятием, подходящим только жеманным девицам. Вот только теперь ей очень хотелось попробовать.

Внезапно кто-то откашлялся.

Подскочив от неожиданности, Корделия приподнялась, уставилась на незваного гостя. Он отодвинул в сторону зеленые плети плюща, загораживающие вход, и остановился, заинтересованно разглядывая открывшуюся