— А так сразу и не подумаешь, — Феликс замолк, видимо, понимая, что раз его друг завел разговор в таком тоне, откровенности от него не жди. И, черт возьми, как же он был прав!

Они припарковались перед домом, и молчание стало особенно тягостным. Оба хотели поговорить, но ни один из них не прервал тишину, становившуюся все более гнетущей.

Берт понимал, что больше отшутиться не получится. На несколько секунд он задумался, не рассказать ли правду. Как-никак Феликс был его лучшим другом. Самым давним, самым надежным. Стражем. Однако Берт прекрасно понимал, что правда поставит Феликса перед выбором — верность дружбе или родной локации, воинскому долгу. А Берт хотел уберечь друга от подобного.

Как ни странно, он нашел утешение в том, что его ждала Корделия. С ней ему не приходилось притворяться. Они оба знали истинное положение дел, разделяли одну ношу. Конечно, вчерашняя ночь закончилась нехорошо, и он сожалел о своих словах, но лишь потому, что произнес их вслух. Мнения своего Берт не изменил. Не все мысли стоит озвучивать, особенно в деликатной ситуации. И вот теперь ему предстояло столкнуться с последствиями своей вспыльчивости.

В расстройстве он отвернулся к окну.

Увиденная картина заставила его выпрямиться на пассажирском сиденье и стиснуть зубы. На скамейке, по другую сторону улицы, сидели близнецы и играли в карты. Какого черта? Два хваленых снайпера беззастенчиво валяли дурака, хотя им поручили в четыре глаза следить за домом.

Превозмогая тянущую боль, Берт выскочил на тротуар и в несколько неровных шагов дошел до скамьи.

— Смирно! — рявкнул он.

Близнецы шокировано уставились на него. У них в отряде было не принято говорить друг с другом официально. Они были скорее товарищами, чем командиром и солдатами. Однако что-то в голосе Берта насторожило их, и через пару мгновений оба вытянулись в струнку.

— Какого хрена вы тут расселись? — прорычал Берт, даже не подумав скомандовать «вольно». — Что вам было приказано?

— Нести караул возле дома! — отчеканил Ланс.

— И? — уточнил Берт.

— Так мы никуда и не уходили, — выступил Трис. — Но зачем нам сидеть у порога, когда в доме Леший?

— Леший? — процедил Берт.

Не изволив объясниться с близнецами, он развернулся и пошагал к дому так быстро, как позволяла нога.

Ничего криминального не случилось. Никакой трагедии. Но досада била через край. Корделия должна была сидеть под замком вместо того, чтобы принимать гостей. И пока Берт переживал последствия своего ранения, она развлекалась.

А Леший? С каких пор он начал сам себе выдавать полномочия заходить в чужие дома? Никакая доброта и общительность не оправдывала тягу капрала к чужим женщинам. Плечи Берта напряглись. Корделия принадлежала ему! Его трофей. Он пострадал и рискнул не только карьерой, но и жизнью, чтобы Леший теперь пожинал плоды? Не бывать этому!

Распахнув парадную дверь, Берт даже не потрудился ее закрыть. На пороге до него сразу же донесся смех Корделии. Как перезвон колокольчиков, от которого в венах вскипела кровь. С неожиданной быстротой Берт пошел на звук и оценил ситуацию.

При виде него Корделия замерла перед тарелкой, не донеся вилку до рта.

Леший застыл с поднятыми руками в ходе активной жестикуляции.

Оба уставились на Берта.

— Присоединишься к нам? — невинно предложил Леший, указав на кастрюлю посреди стола. Он совсем не понимал, что творил?

— Ты чего здесь забыл? — прорычал Берт. — Разве тебе приказали кормить ее? — обманчиво ласково спросил он, намеренно говоря о Корделии в третьем лице. — Я такого не припоминаю.

Бросив вилку на тарелку, Леший поднялся из-за стола, и его лицо потеряло всякое выражение.

— Знаешь, — он расправил плечи и выпятил грудь, — если живешь с женщиной, нужно не забывать ее кормить. А еще одевать. Как минимум. Но ты ведь не в курсе, да?

И чего он так расхрабрился? Берт лишь выгнул бровь, несмотря на внутреннюю огненную бурю. Сейчас он поощрял ее, казавшуюся предпочтительней внезапно проснувшейся вины.

— Выметайся, — процедил Берт. Он вел себя как форменный засранец, но ничего не мог с собой поделать.

— Не разговаривай с ним в таком тоне, — внезапно встала из-за стола Корделия. Пардон? Вдруг послышалось? Но судя по гневно прищуренным глазам, она и впрямь вмешалась.

— Леший, ты посмотри-ка! У тебя появилась заступница, — сарказм был неуместен, но неудержим. — Может, мне уйти и оставить вас наедине? Ах, вот незадача, вы же в моем доме. В моем!

— Обязательно быть таким козлом? — подойдя к Берту, Корделия встала прямо перед ним и, запрокинув голову, посмотрела ему в лицо.

— Обязательно, поскольку я не люблю, когда вламываются в мой дом и посягают на мои трофеи!

— Трофеи? — недобро уточнила Корделия.

— Корделия, наверное, я пойду, — слабо улыбнулся ей Леший, избегая смотреть на Берта. — Думаю, еще увидимся. Было приятно поболтать.

— Ты не обязан уходить и… — начала она.

— Еще как обязан, — отрезал Берт. — А то я ведь могу и добавить. Думаешь, я забыл, что ты облажался на задании? Осмотрел он переулок, как же! — встретившись взглядом с Лешим, он холодно отчеканил: — И закрой за собой дверь.

Корделия снова разъяренно уставилась ему в лицо. У нее раздувались ноздри в точности, как у него.

В тишине послышался громкий хлопок закрывшейся двери.

— Ну ты и… — не найдя достаточно емкого ругательства, Корделия развернулась и принялась убирать со стола. Как у себя дома. По-хозяйски.

Что сначала дико злило, но притом… вызывало странную теплоту и ощущение уюта. Женщина. В холостяцкой берлоге. Берт оторопело наблюдал за каждым ее движением. Эта девчонка спорила с ним в его собственном доме, который должен был стать ее тюрьмой.

Пыталась ли она сбежать? Нет.

Пряталась ли? Нет.

Нападала ли? Нет, но после их вчерашней стычки повела себя неожиданно смело. Маленькая фурия… Светловолосая Фемида не побоялась бросить вызов. С губ Берта чуть не сорвался смешок, пресеченный на корню и сменившийся волной… чего?

Берт не знал, что за эмоции сплелись в нем клубком. Абсолютно незнакомые ощущения, которые в принципе не должны находиться в одном сосуде.

Само присутствие Корделии раздражало, словно она касалась воспаленного нерва, к которому Берт не подпускал ни одну женщину. И прежде это легко ему удавалось. У него были разные любовницы. Гораздо красивее нее. Некоторые — гораздо умнее. Веселые женщины и женщины со склонностью к драмам. Остроумные и очаровательно глупые. Высокие. Низкие. Полные, тощие, рыжие, смуглые. Блондинки, брюнетки, воительницы и скромницы. Все они были прекрасны и каждая уникальна. Вот только Корделия словно принадлежала к другой расе. Существовала вне категорий. Вне сравнений. И Берта это