Что делать? Близок поворот в Загородную, где живут Иваницкие. Свернуть туда, добежать до их дома и позвать на помощь? Нет, это слишком стыдно. Может, за ним бредет подгулявший местный обыватель, который не менее Андрея боится грабителей. Андрей пошел дальше, все ускоряя шаги. Преследователь спешил следом.

И тогда Андрей испугался и побежал вниз, к набережной, где все же можно встретить людей. Его гнал безотчетный, инстинктивный ужас.

Опомнился Андрей уже у платана. Неподалеку горел фонарь. По набережной шагали в обнимку три матроса, медленно двигалась влюбленная парочка. Вот влюбленные остановились, обернулись к морю и, приблизившись друг к дружке, начали страстно целоваться. Прижавшись спиной к стволу платана, Андрей обернулся — дорожка, по которой он бежал, была пуста. Андрей обогнул ствол так, чтобы его не было видно сверху. Он старался дышать медленно и глубоко. Кружилась голова. Он считал до ста, потом до двухсот.

И тут сквозь шум волн он услышал шаги — они были совсем близко. Ранее он их не слышал из-за шума прибоя.

Метрах в двадцати от него медленно прошел человек. Он был одет в темный пиджак и татарские штаны, заправленные в чоботы. На голове было низко надвинутое кепи. Человек миновал платан, не посмотрев в ту сторону, и Андрей, касаясь спиной ствола, передвинулся от него так, чтобы не попасть на глаза, если тот обернется.

Он не мог разобрать лица преследователя, но по фигуре и движениям понимал, что тот молод.

Не обнаружив своей жертвы, преследователь вышел на набережную, посмотрел в обе стороны вдоль нее и быстро пошел в сторону гостиницы.

Андрей уже был готов и сам вернуться в «Россию», но не хотел, чтобы преследователь увидел его даже в относительной безопасности набережной. И подумал, что теперь он может спокойно дойти до дома Иваницких и мысленно пожелать спокойной ночи Лидочке.

Андрей сорвал с клумбы три астры и быстро поднялся до дома Иваницких. Несколько раз он останавливался и затаивал дыхание, с замиранием сердца ожидая снова услышать шаги. Но никто его не преследовал.

Свет в доме не горел. Окно в комнату Лидочки было закрыто. Андрей стоял на улице, глядел наверх и мысленно повторял: «Спокойной ночи, я здесь, Лидочка».

Было так тихо, что Андрей услышал, как в соседнем доме кто-то кашлянул во сне. Андрей подошел к двери в дом и потянул ее. Дверь скрипнула. Андрей замер. Дальше он тянул ее на себя сантиметр за сантиметром, и, когда образовалась щель, достаточная, чтобы проскользнуть внутрь, он вошел и осторожно прикрыл дверь за собой. Все же она стукнула, как стучит о стол стакан, который ты хочешь поставить беззвучно. Ощупью ведя перед собой носком ботинка, Андрей подошел к лестнице. Но как только ступил на первую ступеньку, она предательски заскрипела. Андрей понял, что, пока дойдет до второго этажа, перебудит весь дом. Ничего не оставалось, как положить астры на нижнюю ступеньку.

Так же осторожно он покинул дом и снова вышел в переулок, но не успел отойти на несколько шагов, как услышал: окно в комнате Лиды открылось. Шевельнулась занавеска.

— Андрей? — услышал он шепот Лиды. — Это ты?

Андрей рванулся было назад, но тут же возник второй голос — Евдокии Матвеевны. Он был пугающе громким:

— Что случилось, Лида? Ты почему встала?

Хлопнуло соседнее окно. Андрей метнулся к забору и прижался к нему, чтобы его не было видно из окна.

— Душно, мама, — откликнулась Лида.

— Ты с ума сошла! На улице почти мороз.

Спиной касаясь забора, Андрей спустился по переулку и пошел к гостинице. Изнутри было тепло и радостно. Она почувствовала, что он здесь!

* * *

Утром Андрей спустился вниз. В небольшом зале ресторана было пусто, пожилой усач в мундире земгусара ел простоквашу. Военный летчик, штабс-капитан, левая рука на черной перевязи, сидел, насупившись, над рюмкой коньяка. Андрей попросил кофе и булочку.

В ресторан вошел Вревский.

Андрей сразу догадался, что этот человек — следователь Вревский. Не по мундиру и петлицам, а по ищущему взгляду, которым он обшарил зал. По тому, как взгляд его удовлетворенно остановился на Андрее и замер, изучая.

Вревский был совсем не похож на следователя. У него было простонародное топорное лицо, а когда он снял фуражку, под ней обнаружился светлый, соломенный бобрик жестких волос.

— Разрешите, господин Берестов, — сказал Вревский, подходя к столу, и, не ожидая разрешения, уселся. — Моя фамилия Вревский, Александр Ионович Вревский. Я приглашен для расследования дела вашего отчима.

— Очень приятно, — сказал Андрей, который за минуту до того размышлял, пристойно ли первым делом пойти к Лидочке, а уж потом заняться печальными делами. — Как вы меня нашли?

— Ялта — маленький город, — сказал Вревский. — Я даже знаю, что вы приехали на авто господина Керимова и имели беседу с урядником, охраняющим дом Сергея Серафимовича.

Официант принес кофе для Андрея. Вревский заказал чашечку по-варшавски.

— Я как раз иду к вам и думаю — хорошо бы застать вас, Берестов, в ресторане. День холодный, чашка кофе вселяет бодрость.

Несмотря на тяжелый подбородок и скулы, было во Вревском нечто лисье — от косо посаженных желтых глаз, от мелких зубов.

— А я как раз собрался к вам.

— Знаю, знаю, иначе зачем вам ехать в Ялту? Трагическое событие. И загадочное во многом. Я очень надеюсь на ваше сотрудничество. Может быть, вдвоем сможем внести ясность.

— Для меня это полная неожиданность.

— Верю. Верю. Для порядка разрешите полюбопытствовать, где вы находились в ночь преступления?

— Как так где? В Москве. В университете.

— И, разумеется, найдутся люди, могущие это подтвердить?

— Ну хотя бы моя квартирная хозяйка. Я получил телеграмму моей тети шестого. Седьмого я выехал, вчера был в Симферополе, сегодня — девятое.

— Разумеется, — согласился с улыбкой следователь. — Чтобы быть в Ялте в ночь убийства, вам пришлось бы воспользоваться аэропланом. Но я и не числю вас среди подозреваемых. Не числю, но обязан спросить. А что хотели спросить вы?

— Первое: как себя чувствует Глаша?

— Глафира Станиславовна находится в тяжелом состоянии, — сказал Вревский. — Но мы рассчитываем, что она придет в себя и нам поможет.

— Могу я ее навестить?

— Вряд ли доктор разрешит разговаривать с полутрупом.

Андрей даже поморщился. Следователь вызывал в нем антипатию. Такой молодой, лет тридцать, а уже два просвета в петлицах.

— Меня пригласили вести это дело, — сказал Вревский, как бы отвечая на невысказанный вопрос Андрея, — потому что я случился здесь по совсем другому делу. Однако, узнав о случившемся, Великий князь Александр Михайлович, который был знаком с вашим отчимом, лично попросил найти для дела опытного специалиста. Ему пошли навстречу. — Вревский наклонил голову и превратился в желтого низколобого ежика.