сказала Кира и тут же обмякла, будто сознавая, что сморозила глупость. — Господи… я просто не знаю, как себя вести.

— Веди, как обычно, — пожала плечами Аня.

— Я бы с радостью, но когда вижу Стрельцова — себя не контролирую. Мои внутренности начинают гореть от злости. Как мне объяснить причину своей ненависти, если он надавит на меня? А я уверена — он надавит. По сути, у меня нет причин держать на него обиду, однако в те моменты, когда Стрельцов находится поблизости, мой мозг думает по-другому.

— М-да, Кира, — вздохнула блондинка, — сочувствую я тебе. На твоем месте я бы просто держалась от него подальше. Меньше общения с ним — меньше мандража.

— Эх, если б было все так просто…

Вновь поднявшись, Кира шагнула к двери и начала одеваться. Соседка вскочила следом.

— Я тебя провожу, — сказала она и потянулась за сапогами.

— Не стоит, — хмыкнула Кира и улыбнулась. — Я не маленькая, дорогу найду.

Аня пристально посмотрела на нее. Отбросив через секунду обувь обратно, она села на место.

— Во сколько ты вернешься?

Кира цокнула языком. «Что за чрезмерная опека? Так беспокоится обо мне?»

— Ой, ладно, иди. Просто спросила, — буркнула Аня, хватаясь за недавно отложенную тетрадь.

— Около девяти, возможно, — все же ответила Кира, показала ей язык и вышла из комнаты. Теперь она направилась в университет.

Ворвавшись в уже заполненный кабинет, словно пуля, Кира пролетела к своему месту. На соседнем ряду, как и ожидалось, сидел Максим. Он окинул ее любопытным взглядом и будто хотел что-то сказать, но тотчас передумал. Пока Кира доставала из сумки тетрадь, чувствовала, как парень пристально смотрит на нее. Она поспешила сделать вид, что не замечает. «Надеюсь, нас не посадят вместе, иначе я выткну ему глаз этим карандашом».

— Сокол? — тихо все же окликнул ее Максим.

Кира подняла на него глаза. В них читалось нежелание разговаривать с ним, но, возможно, для Стрельцова почерк оказался неразборчивым, и он просто нахмурился.

— Добрый вечер! — раздался громкий голос Валентина Сергеевича. — Рад вас всех видеть отдохнувшими. Набрались сил и вдохновения?

Кто-то просто улыбнулся, а кто-то действительно ответил на вопрос преподавателя. После недолгой болтовни о том, кто чем занимался на каникулах, Валентин Сергеевич, нажав на кнопку пульта, включил проектор. На белоснежной доске отобразилась очередная картинка.

— Задание такое: опишите ситуацию. Что, по-вашему, произошло? Какие чувства испытывают герои?

Изображались мужчина и женщина. Длинная мощенная камнем дорога, ее освещает закат солнца. Мужчина стоит к зрителям спиной, он наблюдает, как женщина в легком летнем платье уходит прочь.

Для себя Кира почти сразу определила, что произошло между этими двумя. Она проводила параллели, чувства этой женщины казались ей знакомы. «Мужчина обидел ее, вот она и ушла». Схватив ручку, Кира тут же начала писать.

Сейчас в ней как никогда говорила обида, и она понимала, что выплескивает собственные чувства, используя при этом такой путь. Наверное, стоит просто сказать Максиму правду о том, что ей больно и том, как он на самом деле ей нравится, а некоторые его поступки и утаивание причиняют боль. Но она не могла. Ей недоставало сил пойти на этот шаг. Она просто знала, что не сможет себя контролировать и пока будет объясняться с ним, тут же начнет реветь как дура. Легче уж так. Теперь пусть он получает от нее послание.

— Кто готов? — по прошествии некоторого времени спросил Валентин Сергеевич и, как всегда, обойдя рабочий стол, встал перед аудиторией.

Стрельцов поднял руку.

— Выходите, Максим.

Парень взял лист и молча направился к преподавательскому столу. Кира даже не подняла головы, а просто продолжала писать и писать…

— «Ничего не вижу. Мне больно, — начал читать он. — Не могу разобраться, в чем же причина? Я смотрел, как она собирает вещи и уходит. Меня не было так долго. Я был рядом, но меня не было. Возможно, я что-то упустил. Наблюдаю, как она прячется и медленно исчезает на фоне заката, такого же красивого и пленительного, как она сама. Я кричу что-то вслед, но она не желает слушать. Тело вскипает от гнева, кулаки сжимаются, но я подавляю эти эмоции и просто позволяю ей уйти. Но я все еще верю, что есть шанс на спасение. Она поговорит со мной. Она скажет мне…»

Закончив, Максим посмотрел на Киру. Ее незаинтересованность и упрямое игнорирование его явно обожгли. Он поджал губы.

— Неплохо, Стрельцов, — сказал преподаватель. — Вы решили, что люди на этом изображении влюбленные, верно?

— Верно.

— И вы считаете, что девушка на что-то глубоко рассердилась и ушла от своего молодого человека, но вот на что именно, она затаила, обиду герой-мужчина не знает?

— Да.

— Что же он будет делать?

— Не знаю, — растерялся Максим и снова взглянул на Киру, будто моля о помощи. Кира отвернулась к окну и не обращала на выступающего никакого внимания.

— Ну как же это? — продолжил преподаватель. — А вот вы, с мужской позиции, что бы сделали?

— Я… — промямлил Максим и увидел, что Кира теперь внимательно слушает и смотрит на него. А он словно забыл, как говорить.

— Итак? — добавил Валентин Сергеевич, пытаясь все-таки добиться от студента ответа.

— Не знаю… — сказал Максим и просто прошел обратно к своему месту, закончив на этом.

Кира усмехнулась, когда он проходил мимо.

— Кто-то еще готов? — спросил преподаватель.

Она подняла руку. Приятно удивленный Валентин Сергеевич пригласил ее выйти к нему и обернуться к слушателям.

— «Как глубоко могут ранить невидимые стрелы? — начала она. — Слишком глубоко. Копье может пронзить тебя полностью и отнять жизнь за несколько секунд, но невидимые стрелы раздирают сердце, заставляя кровавый сок сочиться из огромных ран. Я пыталась сопротивляться его чарам, но с каждым разом лишь больше увязала в них. Он опутывает меня прочными нитями и с каждой минутой все больше привязывает к себе. Я даже хочу этого, и все же приходится делать вид, что его игра на меня не действует. Однако требовался всего один миг, чтобы все прекратилось. Не думала, что такое возможно. Он делает вид, что ничего не понимает, но причины здесь очевидны — ложь, обман, другая женщина…»

С дальней парты послышался звук сломанного пополам карандаша. Кира оторвалась от листа и поймала злобный взгляд