В половине случаев ответы были отрицательными. Эти летные части занимались обычной для боевых частей работой — мели территорию, красили казармы, чистили нужники, разводили свиней и сметали ржавчину с законсервированных навсегда самолетов. В этих летных частях самолеты не летали. Эти части статистики не нарушали.

В четверти ответов информация была двоякая.

Большинство самолетов выполняли плановые полеты. Но иногда отдельные «грузовики» использовались для транспортировки не имеющего отношения к армии груза. Очень редко, но использовались. Работники на местах запрашивали, требуется ли проводить документальную проверку.

Самой урожайной оказалась последняя четверть проверенных частей. Здесь левые рейсы процветали. Самолеты и взлетные полосы использовались активно и систематически.

Что перевозили самолеты? Местные разведчики сообщали, что все, что угодно. От сникерсов и памперсов до списанных в металлолом европейских троллейбусов, перебрасываемых на российские внутригородские линии.

Кто был заказчиком левых рейсов? Тоже кто угодно. Спасатели, промышленные предприятия, Красные Кресты и прочие благотворительные общества. Но чаще всего местные администрации, на территории которых располагались части. Администрации задействовали дешевые военные мощности для решения своих внутригородских проблем.

Был в этом криминал?

А шут их разберет! Может, да, может, нет. Но мог быть, потому что обстоятельства располагали.

Но дело даже не в криминале. Дело — в утрате боеспособности отдельных частей Российской Армии. Такие злоупотребления служебным положением надо пресекать в самом зачатке. Пока зараза не расползлась по другим частям.

Генерал выехал в летную часть, к которой был приписан потерпевший аварию самолет. Лично выехал.

— Майор Прохоров, — представился он командиру части. — Прибыл инспектировать состояние политико-воспитательной работы во вверенном вам подразделении.

— Валяйте, проверяйте, — махнул рукой командир.

— Где я могу встретиться с личным составом?

— Где угодно. Но проще всего в столовой.

— Спасибо.

В столовой майор, бывший генералом, побеседовал с личным составом о боевой и политической подготовке, досуге и бытовых проблемах. И заодно побеседовал с членами экипажа совершившего вынужденную посадку самолета.

— Следователь военной прокуратуры, — представился он.

— Какой прокуратуры? Вы же говорили, что инспектор по полит…

— Нет. Не по полит. А совсем по другой части. По уголовной части. А это, — неопределенно крутнул он пальцем, — лишь прикрытие. Чтобы раньше времени не компрометировать вас.

— Нас?!

— Именно вас. Я должен задать вам несколько вопросов, касающихся аварийной посадки, совершенной вами месяц назад на территории Китая. Давайте пройдем куда-нибудь, где нам не помешают.

— А в чем, собственно, дело?

— В том, что Военной прокуратурой по данному факту заведено уголовное дело.

— Какое дело? Если все обошлось нормально.

— Это вам кажется, что нормально. А на самом деле ненормально. Китай за прием вашего самолета выставил нашему министерству счет за предоставленные услуги.

— Какие услуги, мы…

— Например, за предоставленную их стороной посадочную полосу. За ремонт двигателя. Они ремонтировали вам двигатель?

— Да мы почти все сами.

— Но, я надеюсь, вы составили акт о предоставленных китайской стороной услугах?

— Нет…

— Ну вот видите. Благодаря вашему разгильдяйству они выставили нам счет на несколько сот тысяч долларов. Как за капитальный ремонт самолета.

— Но мы…

— Что вы перевозили в тот раз?

— Да так, ерунду всякую.

— Что конкретно?

— Кажется, трубы. Да, точно, трубы.

— Как часто вы возите трубы в Китай?

— Трубы — в первый раз.

— Хорошо, поставлю вопрос по-другому. Как часто вы бываете в Китае?

— Редко. От силы раз в два-три месяца.

— Что возите?

— Что погрузят, то и возим. Металл, дерево…

— Что обратно?

— Ширпотреб разный.

— Откуда знаете, что ширпотреб?

— Покупали пару раз у китайцев кое-что из одежды. Прямо из тюков.

— Куда вы летали, кроме Китая?

— Один раз в Турцию. И один — в Иран.

— На каком основании?

— У нас договор заключен с фирмой. Мы им груз — они нам горючее, запчасти, стройматериалы.

— А другие экипажи? Другие тоже летали?

— Нет. Только мы. И то, наверное, последний раз, после той посадки…

Генерал Федоров подал рапорт вышестоящему начальству.

— Вы считаете, что военные аэродромы используются не по назначению? — спросили его.

— Не только аэродромы, но и авиационный парк.

— На основании чего вы делаете такие выводы?

— На основании проведенного мною расследования по факту аварийной посадки борта номер 21789, принадлежащего ВВС России.

— При чем здесь авария?

— При том, что она случилась на территории Китайской Народной Республики. В то время, как согласно справке, выданной техническим управлением Военно-Воздушных Сил, в день аварии борт 21789 находился на профилактическом ремонте.

— Как это понять?

— Борт номер 21789 осуществлял переброску гражданского груза в Китай.

— Какого груза?!

— Туда — металлические трубы. Обратно — товары народного потребления.

— Как такое могло случиться?

— Воинская часть, которой принадлежит данный самолет, заключила договор с рядом коммерческих фирм на транспортировку груза.

— Разве воинская часть может предоставлять услуги сторонним организациям?

— В принципе — да. Согласно приказу министра обороны, разрешающего частям сдавать внаем недвижимость и использовать свободные транспортные мощности для получения средств, расходуемых целевым образом на ремонт и благоустройство территорий. Но в данном случае использовалась боевая техника, что может служить основанием для возбуждения уголовного дела.

— Каким образом разрешался вопрос получения виз и пересечения границ суверенных государств?

— Визовые, пограничные и таможенные вопросы разрешали фирмы-арендаторы, используя свои каналы.

— И разрешали?

— Да.

— У вас все?

— Нет. Дело в том, что я не выделял расследование данного происшествия в самостоятельное дело. Оно появилось в рамках проверки возможности использования авиационного парка Военно-Воздушных Сил в коммерческих и иных, противоречащих Уставу и регламентирующим документам, целях.