Скинув за кустами рубаху, Женька, ступив на горячий песок, вскрикнула и побыстрее зашла в воду. Ступала со всей осторожностью, не шумела – место казалось укромным, но мало ли, кто тут, рядом, мог быть?

Девушка бесшумно зашла по пояс, присела, не поднимая брызг, поплыла, щурясь от бьющего в глаза солнышка. На стремнину плыть опасалась – вдруг да увидит кто? – плескалась на отмели, отмываясь от липкой болотной грязи. Выкупавшись, постирала рубаху, разложила сохнуть в траве и снова зашла в воду, поплавала, улеглась на спину, закрыв глаза.

Беглянке представилось лето – не это, древнее, а то, туристское, которое «маленькая жизнь». С искристыми – до неба! – кострами, с походами, с песнями, с золотистым загаром и до отказа забитой фотками флэшкой: «вот, это мы порог проходим, а это – байду проколотую заклеиваем, а это – сушимся у костра, а вот здесь…»

Вспомнилось, как вот так же купались с девчонками – голыми. Мылись, стирались… а парни затаились в кустах да потом с хохотом ка-ак брызнули водицей…

– Ой!

Распахнув глаза, Женька нащупала ногами дно, встала – кто-то только что окатил ее водою!

Господи! Лодка. А в ней – двое молодых парней. Сидят, ухмыляются…

Волхвы!

Нагнали таки…

Вот один помахал рукой. Издеваются, сволочи!

Повернувшись, девушка поспешно нырнула, стараясь проплыть под водой как можно больше, выбравшись уже на самом краю отмели, ближе к берегу. Понимала, что, наверное, тщетно – догонят, или возьмут на стрелу… или даже коротким копьем – сулицей – угодят прямо промеж лопаток, загарпунят, словно какую-нибудь там рыбину…

Ах, как же сдавило грудь… и горло… так хочется вынырнуть, вздохнуть… Нет! Рано еще! Нельзя… А впрочем, что ж теперь – утонуть, что ли?

Женька вынырнула совсем рядом с берегом, возле спасительной сени ив… И едва ль не уперлась головой в низкий борт лодки!

Сидевшие там парни засмеялись:

– Славно ты плаваешь, госпожа! Словно рыба. Фарлаф, вон, так не сможет.

– Кто не сможет? Я не смогу? Да клянусь Фрейей…

Один из парей, светленький, сбросив перевязь с мечом, принялся стягивать с себя рубаху.

Боже! Фарлаф! А второй… второго княжна тоже где-то видела…

Не волхвы!!!

Свои, черт побери! Свои – варяги. Свенельдова дружина, ага! Но… как они здесь оказались?

– Тебя ищем, госпожа, – радостно пояснил… Рулаф! Да, да, именно так и звали этого молодого рыжего викинга.

– Ищете?

– Да вот уже – нашли!

Женька запоздало прикрыла грудь рукою, фыркнула:

– Ну, чего пялитесь-то? Отвернитесь! И обождите чуть, я сейчас.

Торопливо выбравшись из воды, девушка бросилась к лугу, натянула на себя почти высохшую уже под жаркими лучами солнца рубаху. Хоть не голая… Не совсем… Хотя – как посмотреть. Ла-адно, чего уж теперь-то.

Пригладив волосы, княжна спустилась к воде:

– Вы что же, вдвоем здесь?

– Почему же вдвоем? – Пожав плечами, Рулаф неожиданно расхохотался, весело, заливисто и громко – на всю реку.

Отсмеявшись, икнул да кивнул на своего напарника:

– С этаким-то лентяем от самого Кенугарда сюда грести? Непосильное дело, клянусь молотом Тора! На перестрел выше по реке, за излучиной – две наших ладьи, – пояснил рыжий. – Две дюжины воинов, не считая Эйнара-хевдинга.

– А, так и Эйнар с вами!

– Ну, а кто ж?

Парни помогли Женьке забраться в челнок, хоть девушка и не нуждалась в особой помощи, а все ж приятно было – и ей, и им. Княжна угнездилась на носу лодки, варяги взялись за весла – поплыли, даже, можно сказать, понеслись – весело, с ветерком, с брызгами.

По пути Рулаф и обсказал, что, едва только юная княжна Малинда отправилась на моление, по всему Подолу поползли упорные слухи о том, что в тех местах объявились вдруг ни с того ни с сего злобные враги – печенеги.

Кто такие слухи распускал и зачем – девушка догадалась сразу: конечно же, те, кто ее и похитил, – жрецы. Таким вот образом перед Ольгою обставлялись. Правда, сволочуги поганые, перестарались, вызвав серьезные опасения у старой княгини и самого Свенельда. Вот и отправилась варяжская дружина на выручку – да, как видно, не зря!

Опять в Киев…

Беглянка на секундочку закручинилась, именно что на секундочку, ибо хорошо понимала – уж лучше так, нежели принять ужасную смерть от гнусных лап языческих полудурков-волхвов! Кстати, в Киеве можно будет вновь подумать о побеге… и встретиться с Велесием… ах…

В Киеве, в Николаевской церкви, в честь спасения юной княжны от злых печенегов (по другой версии – хазар) был затеян торжественный молебен, разумеется – тайный, только для своих. Даже, казалось бы, столь влиятельная и уважаемая княгиня Ольга не могла себе позволить проповедовать, возносить христианство открыто – донесли бы сыну враз! Непростые нынче на Руси складывались времена для христианской веры, прямо сказать – недобрые. Впрочем, они и раньше-то тоже добром не блистали.

В детинце и на Подоле для народа устроили пир – выкатили бочки с брагою да крепким свежесваренным пивом, позвали скоморохов-затейников – радуйтесь, люди киевские, пейте, веселитесь! Шутка ли – печенеги мерзкие едва ль Малинду-княжну не примучили! Неизвестно, что бы было бы, кабы не славный воевода Свенельд.

К слову сказать, славный воевода Свенельд радовался вполне искренне, с самых первых дней появления Женьки испытывая к ней вполне родственные чувства – так уж сложилось, да девчонка и сама постаралась, чего уж.

Старый воин был весьма польщен, когда княжна, явившись на варяжский двор, лично поблагодарила дружину за свое спасение, не поленившись поцеловать каждого – каждого! – случившегося рядом гридя в губы. А уж Свенельда зацеловала совсем!

Женька уселась за стол рядом с воеводою, выпила кубок браги… Своей ее здесь считали, своей! Коли так, так, может, с варягами и свалить – типа в поход дальний? Эх, мечты, мечты – кто ж без мужа отпустит-то? А муж, великий князь киевский Святослав Игоревич, ныне у вятичей. Примучивает под свою руку: типа, вы тем не платите, платите нам, а не будете, тогда ужо! Обычный рэкет, обозванный опившимися сливянки историками «укреплением государственности». Этак и у нас в России в крысиные девяностые полным-полно народишку таким вот макаром «государственность укрепляли». Впрочем, бог с ним, со Святославом – княжна по нему и не скучала особенно – ведь рядом Велесий был… Ну, не то чтобы уж совсем рядом, но…

Женькиному нежданному возвращению парень сильно обрадовался – не чаял уж и увидеть возлюбленную свою! Так рад был, что целый день ходил сам не свой, не отводя от девы влюбленно-восхищенного взгляда, а вечером, едва стемнело, терпеливо поджидал у крыльца. Времена стояли простые, патриархальные, даже для владетельных особ – сонмища придворных за княжной не таскались, челядинки-девки да Здрава-управительница дожидались возвращения юной хозяйки в людской, коротая вечер за прялками и доброй женской беседой.