— Глупости! Не отвлекайтесь, Пибоди, лучше продолжайте рассказывать.

— Нет, правда, Даллас, вы же знаете! Мы с ним о вас говорили. Он в восторге от вашего профессионализма, смекалки, от ваших ног.

— Не хватало еще, чтобы вы с Касто обсуждали мои ноги!

— Во всяком случае, смекалку обсудили. В общем, не знаю, стоит ли мне продолжать. Я должна думать о своей карьере, а для него это и вовсе важнее всего. Когда следствие закончится, нас больше ничто не будет связывать. Мы наверняка перестанем видеться.

Ева тоже так думала, когда влюбилась в Рорка. Но этого почему-то не случилось…

— Вас тянет к нему, он вам нравится, вам с ним интересно?

— Очень.

— И секс устраивает?

— Невероятно!

— В таком случае, Пибоди, приказываю вам как начальник: продолжайте!

Пибоди улыбнулась и тихо сказала, отвернувшись к окну:

— Я подумаю.

Ева удачно рассчитала время: прибыв в Центральный участок в 9.55, она сразу направилась в помещение для допросов, хотя знала, что в кабинете ее наверняка ждет вызов от майора Уитни. Замысел состоял в том, чтобы предстать перед ним вооруженной новыми сведениями.

Редфорд удивил и порадовал ее своей точностью. Но он остался таким же спокойным и невозмутимым, как в первый раз, и здесь радоваться было уже нечему.

— Надеюсь, это ненадолго, лейтенант? Признаться, очень неудобное для меня время…

— Тогда начнем. Присаживайтесь. — Она заперла дверь.

Обстановка в комнате для допросов была не самая приятная: маленький столик, жесткие стулья, голые стены. Зеркало на стене буквально кричало, что представляет собой окно для наблюдения снаружи. Все здесь было рассчитано на то, что приглашенный испугается и это подтолкнет его к чистосердечному признанию.

Первым делом Ева произнесла в диктофон дату и вступительную информацию.

— Мистер Редфорд, — сказала она затем, — вы можете прибегнуть к помощи адвоката.

— Вы собираетесь зачитывать мне мои права, лейтенант?

— Если пожелаете. Вам не предъявляется обвинения, но на официальном допросе позволяется присутствие юриста. Ваше решение?

— В другой раз. — Он смахнул с рукава воображаемую соринку; на запястье блеснул золотой браслет. — Я полон желания оказывать помощь следствию, что и доказал своим сегодняшним приходом.

— Сейчас я ознакомлю вас с вашими прошлыми показаниями, чтобы вы могли, если захотите, что-то добавить, что-то исключить или изменить.

Она вставила в диктофон кассету. Редфорд прослушал запись, подавляя нетерпение.

— Намерены ли вы сохранить эти показания неизменными?

— Да, в них все изложено именно так, как сохранилось в моей памяти.

— Хорошо. — Ева вынула кассету из диктофона, вставила на ее место новую и сложила руки. — Итак, вы и пострадавшая являлись партнерами по сексу.

— Совершенно верно.

— Но это не подразумевало взаимной верности?

— Ни в коей мере. Ни она, ни я этого не желали.

— Прибегали ли вы или пострадавшая к наркотическим средствам в ночь убийства?

— Она — да, но я — нет.

— Принимали ли вы их совместно с пострадавшей при других обстоятельствах?

Редфорд улыбнулся. Когда он повернул голову, Ева заметила под его узким галстуком золотую цепочку.

— Нет. Я не разделял пристрастия Пандоры к наркотическим средствам.

— Располагали ли вы кодом охранной системы в нью-йоркском особняке пострадавшей?

— Код ее охранной системы? — Он наморщил лоб. — Возможно. Наверное, располагал. — Впервые Редфорд испытал затруднение с ответом. Ева чувствовала, как он взвешивает свои слова и их возможные последствия. — Кажется, она когда-то сообщила его мне, желая упростить мои визиты к ней. — Редфорд явно на что-то решился, вынул электронную записную книжку и пробежался по клавишам. — Да, вот этот код.

— Пользовались ли вы данным кодом для проникновения в ее жилище в ночь убийства?

— Она сама меня впустила, так что пользоваться кодом не пришлось.

— Верно, не пришлось — до убийства. Известно ли вам, что этот код служит также для включения и выключения охранных видеокамер?

Редфорд опять настороженно прищурился.

— Поясните вашу мысль.

— С помощью кода, которым вы располагаете, можно выключить внешнюю камеру. Так вот, эта камера бездействовала примерно на протяжении часа после убийства. Согласно вашим показаниям, мистер Редфорд, вы провели этот час в своем клубе. Один. За это время некто, знакомый с пострадавшей и располагающий кодом, а также имеющий представление о планировке помещения и системах охраны, отключил камеру слежения, проник в дом и, судя по всему, забрал нечто с собой.

Его лицо посуровело на глазах.

— У меня не было ни малейших оснований совершать указанные действия! Повторяю, я находился в своем клубе.

— К сожалению, этого никто не смог подтвердить. Мистер Редфорд, на прошлом допросе вы сообщили мне, что видели расписную шкатулку старой китайской работы, из которой пострадавшая на ваших глазах взяла таблетку и приняла ее. Согласно вашим же показаниям после этого она убрала шкатулку в ящик туалетного столика в своей спальне. Найти шкатулку полиции не удалось. Вы уверены в ее существовании?

Его взгляд оставался ледяным, однако Ева подметила еще кое-что. Пока это была не паника, просто настороженность и беспокойство.

— Так вы уверены в существовании описанной вами шкатулки, мистер Редфорд?

— Я ее видел.

— А ключ?

— Ключ? — Он потянулся за графином. Его рука не дрожала, но мысль, судя по выражению лица, работала с колоссальным напряжением. — Он висел у нее на шее, на золотой цепочке.

— Ни на теле, ни рядом ключа и цепочки найдено не было.

— По-моему, из этого следует, что то и другое было прихвачено убийцей, лейтенант.

— Пандора носила этот ключ открыто?

— Нет, она… — Редфорд стиснул челюсти. — Все еще надеетесь меня подловить, лейтенант? Насколько я знаю, она носила его под одеждой. Но я же показал, что не был единственным, кто наблюдал Пандору без одежды.

— За что вы ей платили?

— Простите?

— За последние полтора года вы перевели на счета пострадавшей больше трехсот тысяч долларов. Меня интересует — почему.

Он старался сохранить отсутствующее выражение, но Ева впервые заметила в его глазах страх.

— Разве я не вправе распоряжаться своими деньгами по моему собственному усмотрению?