Эти три возможных варианта выхода из войны заслуживают более тщательного исследования. Первый вариант Отто Штрассер фактически не берет в расчет, поскольку большинство немцев, которые хотят свой социализм, питают отвращение к коммунизму. Он видит это как некую возможность в анархическом, но крайне отдаленном будущем и полагает, что до того как это время придет, те люди в Германии, которые думают согласно с ним, вмешаются и предотвратят такое развитие событий – если только до этого им не запудрят мозги всякие интриганы-космополиты.

Ко второму варианту он относится крайне серьезно, и я знаю достаточно о том, что происходит за кулисами, чтобы сказать, что он прав. Сегодня самая мрачная, пожалуй, мысль – это мысль о предварительной мирной конференции, которая так или иначе, но готовится, между самыми разными аристократами былых времен, еврейскими политиками, международными банкирами и проплаченными политическими интриганами. Большинство из них обитает в Париже, Лондоне и Нью-Йорке, и лицезрение всех этих людей, ни разу не слышавших орудийного выстрела, но в очередной раз играющих с картой Европы, словно с обычным пазлом, ставя каждый фрагмент его так, как это нужно и выгодно им в их жульнической игре, не предвещает ничего хорошего.

Подходит время, когда эти самые люди могут заменить Гитлера Герингом или кем-либо еще, после чего они явят его миру (предварительно взяв с него полное одобрение их планам) как человека, который покончит с гитлеризмом, который предотвратит хаос, возможно – как человека, который вернет к власти династию Гогенцоллернов, и – почти наверняка – как человека, который спасет мир от большевизма. В результате все прочие «измы» вернутся на круги своя и мрачное коловращение дисциплины, милитаризма и войны начнется с новой силой.

Вот этого-то шулерства Штрассер боится больше всего. «Произносить слова «после Гитлера наступит хаос» – значит говорить ерунду, потому что Гитлер сам и есть хаос, и конец Гитлера будет означать конец хаоса, – говорит Штрассер. – Мир находится в опасности, ибо, боясь будущего, он может вернуться в прошлое, то самое прошлое, которое должно было исчезнуть с Первой мировой войной – к Гогенцоллернам, Габсбургам, Герингу, прусским генералам. И это неправильно. Сегодня нужно смело смотреть вперед и строить что-то новое.

Именно по этой причине, – продолжает Отто Штрассер, – я не буду предлагать вернуться к прошлому ни по одному из параметров, ни по колониальному вопросу, никак. Я предложу конструктивный план по построению нового порядка. Эта война стала порождением той войны; и Гитлер, и вообще, все наши страдания – родом оттуда, поэтому убегать в прошлое – это значит ничего не исправить и ничего не решить. И в такой ситуации говорить о мире, безопасности или спокойной жизни просто глупо. Возвращение в 1913 год означает возвращение к Первой мировой войне. Конечно, сама эта идея на первый взгляд может показаться и привлекательной, потому что те люди, которых очень легко напугать, обычно склонны принять то зло, которое они знают, чем то, которое им неизвестно. Используя силу – внутри Германии это немецкая армия, за ее пределами – войска союзников, – вполне возможно установить на немецкой земле именно такой порядок. Но он не принесет удовлетворения Германии ни в вопросах внутренней политики, ни, тем более, не обеспечит мира странам Европы. Ибо новый кайзер или новый правитель будет означать возврат в 1914 год, когда социальное Sehnsucht впервые резко проявило себя, сегодня существуя в гораздо более многочисленных и острых формах. И, желая направить умы людей на другие вещи, эта новая гогенцоллерновская Германия неизбежно, и в очередной раз, вернется к своей империалистической политике – большому флоту, колониям и так далее. Аналогичная ситуация будет с Габсбургами и на юге Германии. Любой представитель этой династии не сможет отказаться от претензий Габсбургов на Словакию, Хорватию, Галицию, Триест, Львов. В Будапеште им пришлось сразу согласиться, что они не имеют тут притязаний. Именно потому, что они водворились на месте после проигранной или наполовину проигранной войны, они будут энергично защищаться от всяких упреков, которыми их будут осыпать их же подданные, что, мол, они стали правителями по воле Лондона и Парижа. Они сразу же начнут доказывать, насколько они патриотичны и верны империи – как, впрочем, они всегда и делали. Любой такой маневр будет означать, что наследие этой войны будет гораздо хуже, чем наследие предыдущей. Она нанесет поражение единственной цели, за которую стоит сражаться – настоящему умиротворению Европы».

Эти слова Штрассера абсолютно справедливы. Я достаточно долго прожил в этих странах и при монархии Гогенцоллернов, и при Габсбургах, чтобы понимать, что Штрассер действительно прав. Я не знаю, сможет ли кто-нибудь в Великобритании понять справедливость этих слов… Недавно я прочел одну книгу, в которой некий якобы эксперт по вопросам международных отношений упрекает президента Чехословакии Бенеша в глупости, поскольку тот выступил против восстановления Австро-Венгерской монархии. Так что, пока Британия, обладая достаточным авторитетом, чтобы авторитетно заявить о себе в межевропейских делах, будет при этом оставаться вот на таком уровне знания вопросов европейской политики, я даже представить не могу, каким образом можно будет обеспечить мир в Европе.

Именно такие аргументы выдвигает Отто Штрассер против заключения подобной сделки с отдельными людьми или целыми группами людей в Германии, которая на деле вполне может случиться в ближайшем будущем. Она может быть заключена на почве реставрации монархии, на создании общего фронта для борьбы с большевизмом, но ничего хорошего из этого не выйдет – только новые кризисы, новые войны, новое повсеместное и всеобщее ухудшение жизни. И мы снова увидим, что нас в очередной раз обвели вокруг пальца.

Так в чем же заключается тогда концепция самого Отто Штрассера? Какой выход из этой войны, по его мнению, будет благом как для Германии, так и для остальной Европы?

Практически открыто (хотя для немца это было не просто сделать) он говорит о том, что, до тех пор пока Германия не испытает всю крайнюю нужду и превратности войны, надеяться абсолютно не на что. Но вот когда она дойдет «до точки», то, как я и говорил, он думает, что Гитлер, да и не только он, но и те опасные люди, которые стоят вокруг него, будут низвергнуты движением, выражающим интересы всех немцев – а ведь только его «Черный фронт» имеет своих людей во всех слоях немецкого общества, в том числе и среди нацистов (за исключением одних лишь коммунистов).

Коалиция, которая могла бы спасти Германию и Европу 30 января 1933 года, но потерпела фиаско из-за происков Папена, Геринга и ударившихся в панику богатых дельцов, была коалицией рейхсвера, социалистически настроенных национал-социалистов и представителей профсоюзов. Ее олицетворяли три человека – генерал Шлейхер, Грегор Штрассер и Лейпарт. После полутора лет пребывания Гитлера у власти, разочарования, охватившего общество, эта коалиция получила новую возможность проявить себя, но и на этот раз она была сокрушена – Геринг со товарищи просто убили ее лидеров. Но вот теперь, в разгар войны, она вновь поднимает голову – теперь она называется просто: «Черный фронт». Ее главным врагом остается Геринг – ибо с Гитлером практически покончено.