Внутри было прохладно и темно, но меня это не смущало. Я провел на вилле все свое детство, поэтому знал каждый предмет и угол. Я толкнул плечом дверь спальни и опустил малышку на широкую светлую постель. Она потянула меня за собой, не желая разрывать поцелуй. И я навис над ней сверху, не давая ей и себе опомниться.

Снова спустился поцелуями к ее безупречной округлой груди. Вобрал губами выпуклые горошины, поиграл с ними языком, слегка куснул, заставляя малышку ерзать подо мной и выгибаться.

Она такая сладкая, что можно заработать сахарный диабет. Но разве это проблема? Нет, потому что без очередной порции десерта по имени Одуван я просто сдохну.

На ней остались только тонкие плавки, мешающие заполучить ее всю. Потянул их вниз, убирая нервирующую преграду, но девчонка резко схватилась пальцами за белье, не позволяя снять одежду. Распахнула свои синие огромные глазища и возмущенно уставилась на меня.

Что-то тут не так? Чего она боится? Но разве это повод остановиться? Я убрал руку от запретного плода, чтобы Одуван не психовала, и снова завладел ее ртом.

Надо хорошенько разогреть девчонку, чтобы она стала покорная, податливая и позволила все, что мне так хочется с ней сделать.

От лица Олеси

Прохладное покрывало приятно контрастировало с моей горячей кожей. Мужчина касался меня там, где нельзя, но это было так остро и горячо, что я не могла остановиться. Волнами накрывал стыд, перемешанный с приятной пульсацией внизу живота. Мне было все в новинку, я не знала как правильно, просто плыла по течению, даря ему себя.

Готова я к первой ночи с мужчиной? Не знаю. Он тот, с кем бы я хотела разделить этот миг? Наверное. Он взрослый, опытный и единственный, кто был способен затуманить мой рассудок так, что я забываю о советах мамы, которая учила, что я должна разделить постель с мужем. О наставлениях папы о том, что всегда надо думать перед тем, как делать. Просто отключаюсь от этого мира, позволяя ему вести себя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В приоткрытые шторы заглянула любопытная луна, а рот Кристиана переместился на мою грудь. Его поцелуи были такие откровенные, что одновременно хотелось спрятаться и поддаться. Низ живота пронизывало током, дышать было трудно. И я вдруг подумала, что может, стоит все прекратить, пока мы не перешли черту? Или…

Рука Кристиана бесстыже забралась мне в трусики, касаясь там, куда нельзя никого допускать. Я дернулась, пытаясь свести ноги и закрыться. Все это было слишком, я не могла себе позволить столь интимные ласку… или… Снова это ИЛИ!

— У тебя это в первый раз, малышка? — Шепнул Кристиан мне на ухо, тяжело дыша. — Ты хочешь меня? — Поймал губами мочку, не давая толком осознать вопрос.

Я не знала, что ему ответить. Мне было трудно думать, когда он сжимал мою грудь так остро, что хотелось кричать. Когда он находился так близко, что обжигал кожу. Когда он был так настойчив, что хотелось поддаться.

— Не бойся, Одуванчик, все будет хорошо, — прошептал Кристиан, не переставая ласкать меня между ног так, что я не могла сдержать стон. — Все будет только так, как ты захочешь, — пообещал, выводя языком на моей шее странные иероглифы и знаки.

А мне было уже все равно, только бы скорее достичь разрядки, рассыпаться миллионном искр во вселенной и снова собраться воедино.

Провалившись в омут своих ощущений, я кивнула, больше не задумываясь ни о чем. Будь что будет!

Только Кристиан не спешил дать мне то, в чем я так остро нуждалась. Снова и снова изводил пальцами, лаская так, что я хрипела и поддавалась навстречу бедрами. Я ни с кем не была такой раскованной и открытой, как с ним, считая, что для отношений секс не обязателен. Важнее взаимопонимание и доверие, а остальное приложится само собой. Наивная!

Кристиан чуть наклонил меня на бок и, подтянув прямоугольную подушку, подсунул мне под бедра. Не знаю, зачем ему это нужно, лучше бы, конечно, под голову, но пусть так. Куснул кожу на животе, смягчая ее поцелуями, и снова возвратился к моей груди. Раз за разом доводил руками и умелым языком до исступления, заставляя постанывать и извиваться.

Я тонула в его умопомрачительном аромате, перемешанном с горьковатыми нотками одеколона. Раньше я даже не думала, что запах человека может на меня влиять и возбуждать. Только размышлять об этом у меня не было сил, а тем более подвергать сомнению свое поведение. Я давно заметила, что когда его жадные руки прикасались ко мне, я превращалась в горящий уголек и тихо тлела.

Он согнул мои колени и придавил их грудью, так что я не могла двинуться. Снова стал целовать так сладко, что я выпала из реальности. В этом странном положении мне было неуютно, но я подчинялась ему, потому что это возбуждало. Это сложно оценить трезвым умом, но на уровне инстинктов все казалось таким верным и правильным, что не было желания что-то менять.

Один настойчивый толчок внутрь меня, и я почувствовала резкую боль между ног. Распахнула глаза и втянула через стиснутые зубы воздух. Это больно, неожиданно и пугало. Я попыталась разогнуть колени, чтобы отпихнуть от себя мужчину, но Кристиан держал крепко и не выходил.

— Все хорошо, — он стал успокаивать, осыпая мое лицо поцелуями, — сейчас все пройдет, моя хорошая. Попробуй расслабиться, доверься мне. Я постараюсь, чтобы тебе было не больно, — добавил еще что-то по-французски, но я не поняла, и опять забрал мои губы в плен.

Я снова отвлеклась на его ласки и попыталась больше не брыкаться. Внутри уже было не так больно, немного щипало, но если не шевелиться, то вполне терпимо. Как только я успокоилась и даже немного расслабилась, Кристиан выпустил на свободу мои ноги, позволяя устроиться под ним удобнее, и сделал еще один глубокий толчок внутри меня.

Снова все защипало и стало страшно, да так, что захотелось драться. Я вся сжалась и попыталась повернуться на бок. Непроизвольный мучительный стон слетел с моих губ, как тихая мольба остановиться. И мужчина, тут же поняв меня, дал свободу, перевернувшись на постель.

Я повернулась к Кристиану спиной, поджала к груди ноги и обхватила себя руками. Было неуютно, неловко и черными тенями в сознании проскальзывали сомнения. Но они не успели замучить проснувшуюся совесть, потому что француз тут же притянул меня к себе и обнял двумя руками.

— Ты умница, — произнес тихо мне куда-то в волосы, целуя в висок. — Такая чувственная и сладкая, что сносит крышу, — коснулся губами носа, щек, век.