Озираясь по сторонам, Савва внезапно заметил какие-то тени, промелькнувшие за разбитой витриной универсального магазина, в глубине торгового зала. Присмотревшись, он понял: внутри находятся люди!

Его охватила радость.

Уже с трудом переставляя ноги, он побрел к разбитой витрине, не осознавая, что внутри супермаркета орудуют мародеры, которые вряд ли так же искренне порадуются появлению незнакомца. Но попасть туда Савва так и не сумел: прояснившийся взгляд зацепился за крупный осколок витринного стеклопластика, в котором отражались зловещие зеленоватые сполохи, за минуту перекрасившие ночные небеса над разрушенным городом.

Превозмогая боль в шейных позвонках, он отступил на шаг, задрал голову.

Над руинами, над крышами уцелевших домов пульсировали волны призрачного, холодного зеленоватого света.

С того направления, откуда шла пульсация, внезапно налетел порывистый ветер, несущий частички пепла и гари. Омыв лицо человека, он рванулся дальше, оставляя за собой пространство более или менее чистого воздуха. Видимость значительно улучшилась, да и терзавшая рассудок Саввы боль внезапно притупилась, не то от резкого вброса адреналина в кровь, не то от загадочного воздействия мертвенного сияния, глядя на которое он испытал внезапный, ничем не обоснованный приступ эйфории.

Пульсация шла со стороны Академгородка.

Охваченный непонятным, губительным восторгом, он замер, глядя в ту сторону, машинально отмечая, что от перекрестка к далекому источнику свечения ведет широкая просека, будто вал незримой энергии промчался тут в момент катастрофы, проламывая себе путь сквозь каменные джунгли мегаполиса.

Затем он увидел нечто невероятное, не укладывающееся в рамки человеческого сознания.

Бледные сполохи сияния начали меркнуть, небеса вновь темнели, приобретая оттенок багрянца, ветер усилился, теперь его порывы едва не сбивали с ног, вдалеке, где-то в районе Академгородка, сверкнула одна молния, другая, затем сопровождаемые громовыми раскатами вспышки стали частыми, бьющими едва ли не ежесекундно.

Упав на колени, инстинктивно вцепившись руками в переломленный фонарный столб, Савва, не отрываясь, смотрел на оконтуренный ветвистыми молниями, темный столб исполинского торнадо, медленно и вальяжно вращающийся над территорией одного из старейших научных центров.

Еще секунда, и он тоже запульсировал — чудовищных размеров вихрь внезапно раздался в стороны, разрывая сковывающие его цепи молний, рванулся, словно хотел поглотить все сущее, всклубился рваными, направленными вдоль земли протуберанцами выбросов, а затем, так же внезапно, начал схлопываться, коллапсировать, отступать, возвращаясь в прежние границы.

Савва так и не сумел закрыть глаза, хотя эйфория в одно мгновенье сменилась ужасом перед катастрофическим явлением, ему казалось, что сейчас для него все будет кончено, но опять ошибся…

Пульсация вихря породила совершенно непонятное явление: от столба торнадо круговыми волнами рванулось несколько расширяющихся искажений. Они продвигались со скоростью медленно едущего автомобиля, трансформируя воздух в плотную, зримую субстанцию, похожую на прозрачную воду. За ней искажались контуры предметов, искривлялись руины, но что особенно поразило Савву — некоторые здания, претерпев искажение, так и оставались деформированными, плавно изогнутыми самым противоестественным образом…

От ужаса он закричал, но из пересохшего горла вырвался лишь сиплый клекот.

В следующий миг первая волна искажения прокатилась через него.

Он инстинктивно задержал дыхание, продолжая цепляться за вертикально торчащий обломок железобетонного столба, и…

Ничего не произошло.

В течение нескольких секунд через него прошло пять или шесть волн искажений, но Савва не ощутил ни боли, ни удушья, лишь под черепом началось слабое покалывание, да кончики пальцев на руках внезапно онемели.

Он, ожидавший неминуемой смерти, как будто заново родился на свет, но его облегчение длилось недолго. Вслед за прокатившимися по руинам города искажениями вокруг начали происходить явления иного рода, еще более зловещие, в силу своей абсолютной необъяснимости.

Среди крошева битого кирпича, крупных и мелких обломков железобетонных конструкций, глыб растрескавшегося асфальта, сгоревших машин и уже отвердевших пятен расплавленной пластмассы внезапно появилась, рванув по поверхности предметов и зданий, узорчатая, словно разводы на стекле, серебристая изморозь.

Там, где асфальт или бетон покрывались металлизированными прожилками, тут же с невероятной скоростью начинали протекать непостижимые процессы. В воцарившейся вдруг ватной тишине слышался отчетливый треск — прожилки серебра где-то погружались в пораженный ими материал, где-то, наоборот, прорастали, с невероятной скоростью выбрасывая тонкую, похожую на проволоку щетину побегов.

В ужасе оглядевшись по сторонам, Савва понял, что явление не носит повсеместного характера, — серебристая проказа поразила руины избирательно, протянувшись узкими длинными языками, между которыми еще оставалось достаточно пространства для бегства.

Не в силах понять происходящее, гонимый ужасом, он нашел в себе силы отцепиться от столба и побежал, пошатываясь, спотыкаясь, не разбирая дороги, стремясь избежать лишь тех мест, где по земле, стенам зданий и обломкам распространилась «серебристая плесень».

Он не замечал, что на коже его рук появилось несколько крохотных металлизированных пятнышек.

* * *

К месту, где остался Хистер, Савва вышел случайно.

Его сознание вновь потеряло четкость, перед глазами опять двоилось, он прошел бы мимо, не окликни его глухой голос, раздавшийся совсем близко:

— Хантер! Стой!

Он замер, затем обернулся, с трудом узнавая перекресток. Микроавтобус с эмблемой МЧС стоял на прежнем месте, голос Хистера раздавался изнутри машины, через секунду показался и он сам, вернее, непонятная фигура, облаченная в защитную экипировку. Хистер, по всей видимости, исследовал и соседние машины, в том числе милицейскую, — теперь в его руках был крепко сжат короткоствольный автомат, какими обычно вооружали сотрудников патрульно-постовой службы.

— Ты куда пропал?! — Голос Хистера звучал глухо, прорываясь из-под фильтрующей маски, закрывающей большую часть лица.

Савва хотел огрызнуться, напомнив, что он не Хантер, но сил на препирательства уже не осталось, и он лишь слабо махнул рукой. Однако Хистер, окинув его оценивающим взглядом, понял — дела у Саввы совсем плохи. Злые, истеричные искорки промелькнули во взгляде Хистера, вскинув автомат, он коротко повел стволом:

— А ну, подойди!

Он не шевельнулся. Звон стоял в голове, слова не доходили до рассудка, и даже на движение Хистера, когда тот шагнул вперед и врезал прикладом ему в висок, Савва не отреагировал.

Перед глазами вспыхнули радужные пятна.