…Хистер, не поспевающий за Саввой, плетущийся сзади, что-то бубнящий себе под нос, внезапно остановился.

— Хантер! — срывающимся на визгливые ноты голосом закричал он.

Савва остановился.

— Хантер, туда нельзя! Посмотри! Я нашел!…

Савва, заблудившийся в своих тяжких мыслях, не сразу понял, что именно отыскал Хистер. Пришлось возвращаться.

На перекрестке дыбились волны асфальта. Фрагменты зданий казались кадром, выхваченным из фантастического фильма: необъяснимым образом они внедрились друг в друга, создавая невозможные с точки зрения здравого смысла сюрреалистические конструкции.

Отброшенные на тротуар, громоздились выгоревшие дотла машины. Чуть правее, презирая законы физики, на уровне второго-третьего этажей, в текучем, клубящемся облаке пыли с резко очерченными, а не размытыми границами, парило несколько крупных обломков металлических конструкций.

Савва, до этого не замечавший подобных явлений, застыл, раскрыв рот.

Из секундного оцепенения его вывел Хистер.

— Посмотри! — Слово прозвучало резко, словно рядом кто-то разорвал лист плотной бумаги.

Савва обернулся.

На противоположной стороне улицы стоял помятый, но не сгоревший микроавтобус с эмблемой МЧС.

Обе передние двери были открыты, за ними, в глубине салона, виднелись тела двух людей, облаченных в защитную экипировку.

На поясе одного из них был закреплен непонятный прибор, издающий частое, заполошное попискивание.

Приблизившись, Савва, преодолев дурноту, присел на корточки.

— Что это? — спросил он, глядя на миниатюрный дисплей, где мигали цифры и пульсировали надписи на иностранном языке.

— Дозиметр! — панически просипел Хистер. — Радиация! Туда нельзя! Убираться отсюда надо! Рвать когти!

Савва ничего не ответил. На поясе спасателя был прикреплен футляр нанокомпа. Он как-то раз видел подобную модель, даже прочел сопроводительную аннотацию, пялясь через витрину магазина. Комп с интегрированной электронной картой и кучей разных наворотов. Такими специализированными «наладонниками» оснащались медики, спасатели, пожарные, милиция.

Аккуратно вытащив нанокомп из футляра, Савва убедился, что тот работает. Прокрутив электронную карту, он с удивлением обнаружил, что на ней отображены некоторые катастрофические изменения, коснувшиеся города. Вероятно, в первые секунды или минуты катастрофы связь со спутниками еще не была нарушена, и данные обновились в режиме онлайн.

Северо-восточные кварталы оказались густо заштрихованными — судя по поясняющей надписи, радиационный фон там превышал норму в десятки раз — катаклизм разрушил крупный завод, выпускавший топливные элементы для атомных станций.

Савва положил комп в карман куртки, обернулся и, не найдя взглядом Хистера, негромко окликнул:

— Где ты?

По другую сторону микроавтобуса слышалась невнятная возня, сопровождаемая сопением. Обогнув машину, Савва увидел, что Хистер сдирает защитную экипировку с мертвого тела спасателя.

— Сдохнем тут… Сдохнем… Сдохнем… — бубнил он.

Первым порывом Саввы было дать ему еще раз в морду, но что-то удержало.

Надо идти, — билась в голове настойчивая мысль.

— Жди меня тут. — Он скользнул взглядом по сгорбленной фигуре Хистера. — Я быстро вернусь. Тут недалеко.

Тот не ответил, и Савва, развернувшись, пошел прочь, двигаясь на северо-запад, как раз туда, где данные электронной карты указывали на «грязный выброс».

* * *

Своего дома он не нашел.

На месте целого квартала зияла воронка, в которой скопилась вода, смешанная с пеплом.

Воскресшая под напором неодолимых обстоятельств душа вновь стремительно погибала, впрочем, как и тело. Царящая вокруг незримая смерть убивала клетки организма, от нее не было спасения, но Савва сейчас не думал об опасности, как не надеялся уже на спасение.

По его внутренней оценке, прошло четыре или пять часов с того момента, как он очнулся в сумеречном подвале.

Никто не прилетел на помощь, он не видел признаков появления бригад МЧС, ночь стала еще чернее, по низким облакам блуждали багряные отсветы, вокруг, куда ни посмотри, лишь разрушения и смерть.

Некоторое время он в оцепенении сидел на краю воронки, хватая смертельные дозы радиации, мысленно повторяя имя дочери, затем, совершенно отчаявшись, побрел назад. Не потому, что хотел жить, нет, просто пришло непонятное безразличие к окружающему и стало невыносимо смотреть в черную, отражающую багряный цвет неба маслянистую субстанцию, скопившуюся на дне воронки.

Он медленно переставлял ноги, потеряв цель и утратив надежду.

Вокруг начинали происходить непонятные явления. Вездесущая гарь, пыль и пепел вели себя странно. Где-то клубящиеся выбросы прижимало к земле, словно расплющивая в блин, где-то, наоборот, предметы взмывали в воздух, демонстрируя не свойственные им качества; все больше попадалось различных обломков, внедренных друг в друга, словно любые конструктивные материалы в момент загадочной катастрофы на время размягчались, превращаясь в подобие пластилина.

В одном месте он едва не попал в ловушку. Двигаясь вдоль разрушенной улицы, Савва вышел к участку неповрежденного асфальта и хотел ступить на него, но что-то остановило. Осмотревшись, он ужаснулся. Там, где дорожное покрытие выглядело целым, кузова машин, выброшенные на проезжую часть, тонули в нем, уже погрузившись почти по крыши…

Обойдя опасный участок, он вышел к перекрестку.

Здесь прошла взрывная волна. Окружающие здания, лишившиеся стекол, по непонятной прихоти судьбы уцелели, в некоторых многоэтажках все еще бушевали пожары, вырываясь из закопченных оконных проемов густыми клубами дыма или языками пламени.

Участок зыбучего асфальта остался позади, теперь дорожное покрытие вновь пересекали причудливые трещины, реже — разломы шириной до полуметра. Общей характерной особенностью необратимо измененного ландшафта была плавная бугристость местности, словно под землей в момент катастрофы перемещались исполинские раскаленные пузыри, где-то вспучивая поверхность в виде пологих трещиноватых холмов, где-то размягчая ее и лопаясь, образуя огромные провалы, стирая в пыль и увлекая под землю целые кварталы.

Савва, погрузившись в мрачные мысли, медленно брел меж зданий, не замечая признаков нового назревающего катаклизма.

Он чувствовал себя все хуже и хуже. Что-то происходило с организмом. Савва ощущал постоянную тошноту, липкая испарина накатывалась волнами, ноги слабели, его то бросало в жар, то начинало колотить в приступе дрожи.

Пытаясь справиться с дурнотой, он остановился. Зрение «плыло». Контуры предметов теряли резкость, и только усилием воли он мог сфокусировать взгляд.