Не могу сказать, что нарочно искал любви, но каждый раз, глядя в женские глаза, подсознательно надеялся. И каждый раз разочаровывался. До сегодняшнего дня.

Хотя, глаз она мне так и не показала, спрятала за стёклами очков, словно стесняясь опухших век. Кокетничала? Ни капельки. Думая обо мне, она не отвлекала мысли ни на что больше. Я её заинтересовал? Да. И как только ухитрился, ума не приложу...

— Нам сюда, — потянула меня за рукав Агата.

— Да, вижу. Спасибо.

Ну вот, снова отвлёкся самым неподобающим образом, а сейчас этого делать нельзя, потому что по аллее, ведущей к парадному крыльцу особняка, движение машин едва ли не напряжённее, чем на улице.

В центральной части города я бываю довольно редко, обычно ограничиваясь прогулкой от метро до салона. Во время работы в полиции дежурить приходилось в других районах, университет тоже находится в стороне от старинных кварталов, так что, могу считать, что нахожусь на непроизвольной экскурсии по неизвестным мне, но примечательным местам города.

Кто бы мог подумать, что рядом с Центральным проспектом, в плотном ряду домов взгляду вдруг откроется настоящий оазис? Парк можно назвать регулярным, а сам особняк с тремя нехарактерно высокими для современной архитектуры этажами, наверняка, раньше принадлежал какому-нибудь герцогу, графу или барону. Колонны на входе, из огромных окон льётся свет люстр с десятками ламп, стилизованных под свечи... Музей, да и только. Жить в таком здании, по моему личному мнению, неуютно и непрактично, а вот проводить общественные мероприятия вполне уместно. Ага, табличка на стене гласит: «Дом собраний». Значит, благотворители арендовали его на сегодняшний вечер? Любопытно, во сколько им это обошлось? Хотя, ради благополучия ройменбургских школ магистрат мог сделать весьма приличную скидку... Хм. Но вот тратить городскую казну на огромный штат обслуживающего персонала никто бы не согласился, а одних только швейцаров у дверей — человек пять, не считая мелких брызг в виде юношей, отгоняющих машины гостей на стоянку.

— Шикарно, ничего не скажешь.

— Да пойдём же, — ускорила шаг Агата, увлекая меня за собой. — Мне нужно успеть увидеться с директрисой до начала собрания, иначе получу выговор: это ведь официальная встреча, а не развлечение.

— Ты должна выступать с речью?

— Нет, только присутствовать. Правда, мама сказала, что это большая честь и ответственность для меня, как представителя ученического совета... Только, наверное, зря меня наряжали: всё равно буду чем-то вроде мебели.

— А почему мебель не должна радовать глаз? И кроме того, мама совершенно права. Просто так, тем более, случайных людей на такие сборища не приглашают.

— Но мне и слова не дадут сказать!

— Зато ты сможешь слушать. И наверняка услышишь много интересного. По крайней мере, узнаешь, что за человек твоя директриса.

— А как? — заинтересованно спросила Агата.

— Очень просто. Понаблюдай за ней. Ты же знаешь, как она ведёт себя в школе с учениками и учителями, то есть, теми, кто от неё зависит? А теперь увидишь её общение с теми, от кого зависит она. Поверь, это весьма увлекательное и познавательное зрелище.

Девушка задумчиво опустила взгляд, считая ступеньки крыльца, по которому мы поднимались к парадному входу, а потом, уже у самых дверей, очень серьёзно заметила:

— Ты опасный человек, дядя Джек.

— Почему?

— Зачем ты всё это мне сказал?

— Чтобы ты извлекла пользу из сегодняшнего вечера.

— Ну уж, удовольствия точно не получу. Теперь, — многозначительно подчеркнула она.

За что я не люблю женщин, так это за страсть к намёкам. Нет, чтобы сказать прямо: ты дурак и сволочь, испортил мне всё удовольствие, разрушил восторженные фантазии, сбросил с небес на грешную землю. Но поступил я, и в самом деле, некрасиво. Всё должно происходить в свой черёд. Правда, древние мудрецы считали лучшей защитой именно предупреждение...

Нет, всё равно, нехорошо. Юность должна быть наивной и невинной.

— Извини.

— Да чего уж там... Проехали.

— Больше не буду ворчать, обещаю.

На меня посмотрели с подчёркнутым сомнением:

— Почему ты согласился прийти сюда со мной? Брат попросил, и ты не мог отказать?

О, теперь в её голосе отчётливо слышны обвиняющие нотки. Жаль. Всё могло сложиться... Просто: могло сложиться. Если бы этой минуты не было.

— Помочь другу — преступление?

— А ты не подумал, что если бы отказался, то ему пришлось бы идти самому?

Ударение на последнем слове явно неспроста. А мысли написаны у неё в глазах чуть ли не печатным шрифтом и выделены маркером чувств.

«Тогда я хотя бы несколько часов побыла вместе с ним... Я так по нему скучаю, а он делает всё, только бы улизнуть!..»

О нет... Так вот в чём все дело! Я выступил на стороне врага и вряд ли смогу теперь вымолить прощение. Если оно мне, разумеется, вообще необходимо.

И всё-таки, чтение чужих мыслей — грех. Может быть, даже смертный. Медиумов оправдывает лишь одно обстоятельство: за свою провинность они расплачиваются при жизни и расплачиваются жестоко, потому что неспособны пребывать в блаженном неведении, как другие люди. Да, разумеется, и не одарённый паранормальными талантами человек может догадаться об эмоциональном, а то и смысловом состоянии внутреннего мира своего собеседника, но только «догадаться». А свои собственные умозаключения при случае всегда легко отбросить в сторону, верно? Закрыть глаза и счастливо обмануться... Жаль, мне это не дано.

И никакая сила воли не поможет, проверено. Или сьюп в любой ситуации, вызывающей его личное сомнение, будет пользоваться своим даром, или психика пойдёт вразнос. Такова цена за жизнь на другой ступеньке. Дороговато? А что поделаешь: в магазинчике Творца не бывает сезонных распродаж.

— Агата, послушай меня, хорошо? Гельмут очень хотел пойти, но не смог. А меня попросил составить компанию младшей сестрёнке, потому что волнуется за тебя. И очень сильно любит, поверь. Со временем ты поймёшь: бывают обстоятельства, которые невозможно изменить.

— Он просто не хочет ничего менять! — выпалила девушка, не обращая внимания на приближающегося швейцара.

— Может быть. Но это его право. Понимаешь? Тебе было бы приятнее, если бы Гельмут ломал себя?

— Ну причём тут «ломал»? Ведь это всего лишь скучное собрание, пара жалких часов, зато вместе! Ему было жалко, да?

— Думаю, всё немного сложнее.

Точно, сложнее. Если я не ошибся с мыслями Кене, у него были весьма серьёзные причины не присутствовать здесь сегодня вечером. Может быть, даже вопрос жизни и смерти. Но пугать девушку не хочется, да у меня и нет такого права.

— Допустим, у него аллергия на официальные мероприятия.