– Может, стоит прооперировать? – не сдавался Ганке.

– Вы сумеете? Я – нет. Она умрет на операционном столе, а мне не хочется прослыть убийцей. Живот разорван, повреждена печень, переломы ребер… Если пострадавшая верующая, самое время позаботиться о священнике, – доктор отвернулся и быстро зашагал прочь.

– Эта девочка спасла много жизней, – указал на меня Ганке. – Мы ей обязаны.

Спасла? Как?.. Ах да, засов на клетке… Но дверь была перекошена… Как же мне удалось?!

Я пришла в себя от холодного прикосновения. К моему лбу прикладывали завернутый в полотенце лед. Я лежала на кровати в своем номере. Надо мной склонились две полузнакомые акробатки, которые, видимо, решили выполнять роль сиделок.

– У тебя нервное истощение, – сказала симпатичная брюнетка.

– Ни о чем не думай, – быстро предупредила рыженькая и попыталась выдавить улыбку.

– Как мама? – спросила я.

– Пришла в сознание. Спрашивала о тебе. Ни о чем не думай! Это вредно.

– О чем мне вредно думать? О погибшем папе? О том, что я должна остаться сиротой?..

– Не волнуйся! Пожалуйста, не волнуйся! – На лоб снова опустилось ледяное полотенце.

– Уйдите. Оставьте меня, – я отвернулась к стене.

Девушки нерешительно потоптались, но всё же покинули комнату. Из-за двери послышался обиженный шепоток.

За стеной скрипнула кровать. Там сейчас лежит мама. Она умирает. Пришла ли из больницы сестра? Может, маме что-нибудь нужно, а рядом никого?

Я сбросила компресс и поднялась на ноги. Неторопливо, опираясь руками о стену, вышла в коридор и приоткрыла дверь в соседний номер.

– Заходи, Селена, – раздался слабый голос, в котором всё же звучали родные железные нотки. – Я тебя ждала.

– Мама! – Я бросилась в комнату, но тут же остановилась.

Помещение заполнял тяжелый, приторный запах крови. Мама лежала на спине, ее простыню и одеяло сплошь покрывали алые пятна. На полу стоял таз, доверху наполненный использованными бинтами.

– Да, дочь, вот так… Возьми стул у двери… Поговорим… на прощание.

– Мама, не надо! – заплакала я. – Скоро придет доктор, он поможет!

– Увы, у этой сказки грустный конец, – спокойно сказала она. – Но прежде я успею рассказать… о тебе.

– Потом, пожалуйста, потом! Как ты оказалась ночью у клеток? Зачем?

– Это странно… Ночью ко мне пришел юноша во фраке. Кажется, раньше я его видела в цирке Краузе… Подал знак молчать и повел за собой. Не представляю, зачем я пошла…

– Мама, не волнуйся! – Я была в растерянности. – Где здесь чистая вода?..

Носовым платком вытерла испарину с ее лба. Мамино дыхание стало чуть спокойнее. Она погладила меня по щеке, потом взяла за руку.

– Леопард ждал меня. Он уже приготовился к прыжку. Я видела это, но всё равно вошла… Селена, меня убили. Принесли в жертву. Краузе была лишь орудием. Что-то или кто-то играл на ее ненависти… А теперь слушай. Твои способности проявятся очень скоро. Будь готова к этому и поступай мудро. Однажды ты встретишь мужчину, которого сразу узнаешь. Сначала эта встреча принесет тебе боль, но потом он полюбит и защитит тебя. Вам суждено… нет, это узнаешь сама. Только не потеряй его.

– Кто же он?

– Гений. Ваше бремя будет тяжелым. Такие испытания могли безропотно переносить лишь святые. Но вы выдержите, и кто знает, что случится потом… Ваша любовь сотворит чудо, но спасенные вами никогда не узнают об этом… Однажды вы услышите песню и поймете, что время пришло. Ждите, рыжий ангел найдет вас.… бедная, бедная моя девочка, благословляю тебя на муки… Это всё.

Мама закашлялась и вскрикнула от боли. Ночная рубашка на ее груди покрылась новыми кровавыми пятнами. Тотчас в гримерную вбежали мои давешние сиделки, стали торопливо разматывать новый бинт и откупоривать баночки с мазями. В комнату вслед за ними вошла суровая женщина лет сорока с медицинской сумкой в руках.

– Все должны выйти, – приказала она. – Ей нужен укол морфия.

В коридоре я оперлась о стену и разрыдалась. Мне было нестерпимо жаль и маму, и себя. Сказанное ею казалось горячечным бредом. Каким теперь будет мое одиночество? Две смерти, два горя одновременно!.. Я бы собственными руками разорвала проклятого людоеда. И Краузе…

Вспышка ярости ослепила меня. Мгновенно высохли слезы. Я выскочила из гостиницы и бросилась на поиски примы.

Дорогу перегородили двое полицейских.

– Селена Моро? Вы единственный свидетель. Нам нужно поговорить с вами.

– Господи, да о чем? Где Краузе?

– Герр Краузе и ваш директор дают показания в комендатуре. Всем актерам на время следствия предписано оставаться в гостинице.

– Нет! Черт возьми, нет! Где Марта Краузе?!

– Жена директора? При чем здесь она?

– А кто, по-вашему, подарил нам эту бешеную тварь? Другая бешеная тварь!

– То есть вы хотите сказать…

– Да! Это настоящее убийство! Неужели вам никто не сообщил?

Полицейские выглядели озадаченно. Один из них достал блокнот.

– Тем более следует серьезно поговорить. Вы выдвигаете обвинение и в дальнейшем не откажетесь от показаний?

– Ни за что!

– Так. Продолжим разговор в гостинице. Проводите нас в ваш номер.

– Арестуйте Краузе, иначе она сбежит!

– Для задержания необходимы веские аргументы. Вы нам всё расскажете, и если ваши показания подтвердят другие свидетели…

Я развела руками.

– Видно, ничего другого не остается. Идемте.

В своем номере я рассказала им все обстоятельства, до мельчайших подробностей. Несколько раз меня сбивали с мысли громкие стоны из-за стены. Полицейских это тоже заметно нервировало. Они все записали и дали мне ознакомиться с показаниями. Я поставила подпись без колебаний.

– Краузе будет арестована?

– Мы опросим других свидетелей. Кто-нибудь еще присутствовал при беседе вашей матери с Мартой Краузе, когда был предложен подарок?

– Мой папа… Но он уже не даст показаний.

– Не горячитесь. В деле есть свои трудности. Но кое-что уже понятно. Мы располагаем фактами: Марта Краузе подарила вам леопарда и не предупредила, что это людоед. Может быть, она сама не знала об этом?

– Не знала?! Вы бы видели ее счастливое лицо! Я не верила ей с самого начала.

– Факт второй. Агния Моро, ваша мать, профессиональная дрессировщица, зачем-то среди ночи забралась в клетку с хищником, в укрощении которого не принимала участия. Правильно?

– Да…

– В момент появления потерпевшей Марта Краузе отсутствовала в зверинце и не могла натравить на нее животное.