Корчагин вышел на открытое пространство.

– Я тут, гости дорогие. Я без оружия.

– Стой там, где стоишь, – крикнул рыжий, огнекудрый самец с укороченным автоматом Калашникова.

Конечно, все пятеро увидели безоружного человека с поднятыми руками и сняли контроль, снизили концентрацию и вышли из-за угла. Это, само собой, были не сотрудники полиции и не федералы. Остальных Жига определял для себя одним словом – бандиты. Всех, даже бывшего учителя физкультуры в школе. Что он делал среди непрошеных гостей, догадаться было не трудно. Видимо, просто очень любил деньги.

На тонком плане голограмма места событий приняла серые тона. Тучи сгущались. Мельтешили мелкие, еле различимые астральные мальки. И тут пришла идея сумасшедшая, но не настолько, чтобы не попробовать. Глеб мысленно завязал их оружие, изогнув автоматные стволы и поставив плотные заслонки в пистолетные дула.

– Попробуем, – пронеслось в голове. Десяток шагов отделял их, когда в груди возник тяжёлый ледяной ком и моголинян ударил. Ударил сразу и по всем одним мощным толчком. Толчок этот был основан не на ловкости тела и силе мышц, а на сосредоточенности мыслей. Всё это тоже подарила природа, и можно было тренировать. Первых троих невидимая сила унесла прочь, взлетели сбитые скамейки, от удара тяжелого тела о стену скрипнули бревна, а с крыши густо посыпалась листва. Двое других, опамятовавшись, дали отпор. Жига сшиб кого-то с ног и прыгнул к дровнице, в которой торчал тяжелый колун. Широкоплечий бандит обернулся встретить Глеба, и солдатский сапог детектива накрыл его лицо. Не теряя времени даром, моголинян нащупал торчавший топор и мигом освободил его от вязкого дерева. Он кровожадно огляделся вокруг. Окривевший бандит бродил, согнувшись, и прижимал руки к лицу. Он натыкался на деревья и кустарник, но вряд ли что замечал. Кто-то взвалил на пояс автомат и дернул курок. Ничего. То есть совсем ничего. Затвор не дёрнулся и баёк не пожелал выдавливать пулю на свободу. Тать заметил зверское лицо Корчагина и посмотрел на него едва ли не умоляюще. «Нет, это ещё не всё», – заговорил зверь внутри человека, который с размаху ринул врага в дверь сарая. Тот кувырком влетел в тёмную каморку, унося с собой слабые доски.

«Дугиня что-то говорил и указывал рукой вперед, на дом, внутри которого была внучка!» – сообразил Глеб. Милая живулечка, смертельно бледная от пережитого страха, стояла перед кумирами Богов и плакала, за спиной у неё возвышался подоспевший с машины молодец. У Жиги от ярости потемнело в глазах, а из горла вырвалось нечто, слабо напоминавшее человеческий крик. Удар ноги едва не снес бугая, но всё немного мимо. Нога с треском врезалась в стену. Лысый молодец тотчас приподнялся ещё выше, подхватил нож, который все это время висел у него на поясе. Пальцы, сжимавшие рукоять ножа, встретились с топором, и парень страшно закричал, задрыгал ножками, словно пытаясь уползти от боли в руке. Глеб выдернул из ближайшей занавеси крепкую верёвку и ловко связал горе-воина. Тот был куда более уверен в себе, покуда разъезжал на солидной машине по поселковым улицам.

– Весточка, девочка моя, жива – целёхонька, моя родненькая! Я ведь чуть не погубил тебя! – вопил дед.

– Что делать будем, дедушка? – немного успокоившись, спросил Жига.

– Ты вот что… Бери у этого ключи, – Дугиня кивнул на обмякшего детину, – и отвези девочку в посёлок. Да к участковому загляни, он вроде мужик ничего. А я тут покомандую покамест, хлопчиков верёвками повяжу. И лучше сюда больше не возвращайся, следуй року, он тебя на свет выведет.

– Спаси Бог, – поклонившись и забирая с полки карту с рукописной страницей, детектив за ручку с девочкой побежал к машинам. В лицо дохнуло холодом, и мысленным оком моголинян разглядел довольную морду полуволка.

Держа в поле внимания цель, следует обратиться к проблемам, и заменить слово «проблема» на «задача», и решать её с удовольствием и наслаждением. Глеб перенёс акцент внимания на Москву, на свою позитивную цель, и удерживал ее перед собой постоянно и осознанно. Он думал о Варваре и о детях. Однако идти ему казалось некуда, хотя в Москве живёт 15 миллионов человек, и добрая пара сотен его знает лично. Причин на то было предостаточно. Интересно, что творит Зацепин, как дела у его бывших сокамерников? Задёргали их, поди, из-за меня, всё нутро наизнанку достали. Жену выгибают, а она, бедняжка, даже и не знала, что я в СИЗО. Как же хочется увидеть Стояна.

Машину остановил за пятьсот метров до первого поселкового дома. Нахально кататься на чужой машине без документов в его положении мог только поссорившийся с головой человек. Глеб обнял за плечи девочку и зачем-то поцеловал в щёку.

– Беги домой, живулечка…

– Меня Вестой зовут, дяденька…

«Какое прекрасное имя», – подумал Глеб, а вслух сказал:

– Береги себя, Веста. Обязательно увидимся. На свадьбе твоей погуляем.

Девочка засмущалась и вприпрыжку побежала вдоль бетонной дороги.

Корчагин не просто выбрал место остановки. Он хотел навестить родителей. Уже сейчас с дороги виделся знакомый памятник. Могила была на удивление ухоженной, на соседних участках полусухой летний сорняк доставал до пупка. Добрую жизнь прожили. Не забывают люди. Они не питали ни к кому вражды, не занимались сплетнями и политикой. Это помогало не отклоняться от правильного следования принципам жизни. Дух и общий настрой семьи был столь высок, что сам по себе притягивал светлое.

Вереница одинаковых домов из белого кирпича тянулась вдоль дороги, представляя собой последние подарки молодым советским семьям. Перекрытые крыши, пластиковые окна и солидное крыльцо некоторых из них делали строения вполне достойными называться коттеджами. Дом поселкового милиционера был вторым с краю. Заходить – не заходить? Жизнь – нематериальный процесс в материальном мире. Энергетик задавал вопросы «Да» или «Нет» своей душе, а затем уже спрашивал у ума «как», понимая, что тело просто исполнит то, что ему прикажут. Душа ответила «Да». Не оставлять же Дугиню одного в глухой деревушке с пятью столичными бандитами, хоть и связанными.

Глеб проскочил мимо уткнувшейся в закрытый гараж машины с непривычной советско-российскому глазу надписью «Полиция». Надавил звонок на заборе. Обычно все заходили без звонка, для приличия стукнув косточкой указательного пальца уже за порогом дома. Но сейчас что-то мешало. Ну да, уже успел образоваться кариес большого города, где порой люди не здороваются с соседями по лестничной площадке.

– Заходи, кто там ещё, – с порога гаркнул участковый, Яволод Курбатович.

Глеб шагал навстречу усатому, в одной белой майке полицаю и ясно видел, как его добродушное лицо заволакивает гранатовая пелена. Сканировать, считывать, то есть, заглядывать в душу этого человека не было никакой охоты.

– Проходи, Глеб Владимирович, – многозначительно причмокнул усатый, – в ногах правды нет. Думал, уж и не увижу тебя никогда боле.

За двадцать лет экономического беспредела майор не поймал золотого журавля. В столовой добром служила чешская кухня 80-х годов и малиновая мягкая мебель с двумя креслами из той же эпохи. Яволод налил себе и гостю стакан чайного гриба.