Раздавшийся звук был резким, коротким и неуместным. Он повторился почти сразу же.

Тристан скатился с кровати и прислушался, кто-то бросал камешки в окно его спальни.

Он подошел к окну, раздвинул занавески, поднял створку и выглянул на улицу.

– Ого! Неужели я тебя разбудила?

Его сердце стремительно забилось. Боже, неужели она может быть настолько безрассудной!

– Это ты?

– Ну да, я. Хочешь, чтобы я влезла по шпалере? – деловито осведомилась Симона. – Или ты все же спустишься вниз и откроешь мне дверь?

– Ты сумасшедшая!

– Шпалера или дверь?

– Черный ход!

Симона засмеялась, помахала ему и скрылась за углом особняка.

Тристан схватил рубашку и, сунув руки в рукава, выбежал из комнаты. Он бегом спустился по лестнице, изо всех сил надеясь на то, что слуги уже ушли на ночь в другую часть дома. Но возможно, кто-то из них решил вернуться в буфетную за стаканом молока и печеньем на сон грядущий, поэтому, чем быстрее он уведет Симону к себе в комнату, тем…

Он снова ухмыльнулся. Тем раньше он сможет войти в нее.

Отодвинув засов, Тристан распахнул дверь. Симона уже стояла на крыльце, дожидаясь его; ее волосы свободно рассыпались по плечам, а губы довольно улыбались.

– Ты удивлен? – спросила она, быстро переступая порог и проходя мимо него в дом.

– Скорее обрадован, – признался Тристан, закрывая дверь. – Ты совершенно не знаешь страха, да?

– Я считаю, что жизнью надо наслаждаться с бесшабашной страстью. – Симона шагнула к нему и обвила руками его шею. – А как считаешь ты?

– Со страстью – да, но безрассудство не должно быть беспредельным. – Тристан бережно обхватил ее лицо ладонями и крепко поцеловал в губы.

– Если бы у меня в кармане был кондом, милая, то я с радостью бы насладился тобой прямо на этом месте.

– Ты хотел сказать, если бы у тебя были карманы, – уточнила она и потерлась о его обнаженные ноги. – А где ты держишь кондомы в такое время ночи?

Да благословит ее Бог за нежелание тратить время зря!

– Позволь, я тебе покажу, – охотно предложил он, после чего нагнулся, схватил под колени и вскинул себе на плечо.

Симона со смехом позволила ему отнести себя в буфетную. При этом она не преминула провести ладонями по его прикрытым полотном ягодицам:

– У этой позы есть свои явные плюсы.

– Да, есть, и в эту игру могут играть двое. – Удерживая ее одной рукой, Тристан просунул другую руку под подол юбки и провел ладонью вверх по ее ноге. Кончики его пальцев прикоснулись к смертоносному кинжалу, закрепленному на икре Симоны, и он улыбнулся, радуясь тому, что у нее было средство, чтобы защитить себя, когда она шла по ночным улицам к нему домой. Тристан также напомнил себе положить кинжал на столик у кровати, пока кто-нибудь из них случайно себя не поранил. Симона вздохнула:

– Это слишком приятно!

– Слишком приятного не бывает, дорогая.

– Ну, в таком случае…

Она чуть передвинулась у него на плече, открывая ему доступ, и он незамедлительно воспользовался ее приглашением. Она же приподняла тонкую ткань его рубашки и смело провела ладонями по открывшейся коже.

– Потерпи еще чуть-чуть! – Поспешно открыв ногой дверь спальни, Тристан направился прямо к кровати.

– А теперь пора?

Он наклонился и сбросил ее с плеча на середину кровати, где Симона вольготно раскинулась, лежа на спине.

– Спасибо, что надела платье, – сказал Тристан, повернулся, чтобы выдвинуть ящик прикроватного столика.

– Хочешь, чтобы я его сняла?

– Позже. – Тристан извлек кондом из конвертика.

– Может, мне хотя бы поднять подол?

Тристан засмеялся:

– Ты можешь делать все, что тебе вздумается.

– Правда? – Симона вскочила с кровати и выпрямилась.

– Куда это ты собралась?

– В последнее время я была так занята, – она прижала ладони к его груди и медленно оттеснила его назад, – ходила на похороны, играла роль дуэньи твоей сестры и все такое прочее. В результате у меня не было возможности ездить верхом, а ведь мне этого страшно не хватало!

Поняв, наконец, в чем дело, Тристан опустился в кресло и положил руки ей на бедра.

– И что теперь?

– Сделаю все, что смогу. – Тристан просунул руки ей под юбки и провел ладонями по внешней стороне ее ног! – Только мне понадобится несколько попыток.

– Повторение – мать учения, – проговорила Симона чувственным шепотом, становясь над ним. – Если ты готов, то я тоже.

– Готов…

Боже правый! Ничто и никогда не давало ему такого острого наслаждения. Судорожно вздохнув, он заставил себя поднять голову и открыть глаза. Разумеется, ему нельзя подчиняться, и все же…

Он тихо кашлянул.

– Вы прекрасно держитесь в седле, мадам Наездница.

– Мне это нравится. – Симона медленно качнула бедрами. – И седло прекрасное…

Тристан вытащил руки из-под ее юбок и взялся за пуговицы на лифе платья.

– Одежда – совершенно лишняя часть нашей верховой езды.

– О?

– Но мы сейчас это поправим. – Он стал ловко расстегивать пуговицы. – Конечно, если предположить, что тебе хочется в полной мере насладиться твоей скачкой.

– Еще как хочется!

Тристан ощутил, как по телу Симоны пробежала легкая дрожь. Заставив себя отвлечься от своих ощущений, он раздвинул лиф и легонько провел ладонями по темным набухшим вершинкам ее грудей.

– Ты невероятно прекрасна!

Ее веки опустились, и он снова погладил груди, но уже сильнее.

– Тристан!

– Да? – шепотом отозвался он.

– Поводья слабеют.

– Знаю. Я чувствую, как ты дрожишь. – Он поймал напряженный бутон двумя пальцами и бережно покатал его. – Тебя вот-вот понесет.

Симона погрузила пальцы в его волосы, и он, повинуясь ее безмолвной просьбе, полностью взял сосок в рот. Она застонала, содрогнулась всем телом и увлекла его в глубины невероятного наслаждения, охватившего не только ее тело, но и саму душу.

Тристан открыл глаза и улыбнулся. Как, черт подери, им удалось оказаться на кровати? Он решил, что на самом деле теперь это не имеет значения, и повернулся на бок.

– Так хорошо я еще ни разу не ездила, – мечтательно проговорила Симона, поднимая руку и нежно проводя тыльной стороной ладони по его щеке. – Я продам всех моих коней, переведу тебя в конюшню и стану кататься по пять раз в день.