Внутри был сложенный вчетверо лист голубоватой бумаги, в правом верхнем углу которого был такой же рисунок, как на конверте.

Лист был заполнен крупным, неряшливым почерком, буквы налезали друг на друга, как пассажиры метро в час пик, и Людмиле немалого труда стоило прочитать письмо.

Людмила изумленно разглядывала письмо.

Кто такая эта Валентина Романовна?

Впрочем, в письме это ясно сказано – она супруга Михаила Николаевича… жена отца… но как это может быть?

То есть Людмила, конечно, знала, что до ее матери у отца была другая жена, мать Глеба. Кажется, ее действительно звали Валентиной. Но о ней в их доме никогда не говорили, и Людмила привыкла считать, что первая жена отца умерла или уехала куда-то очень далеко – в любом случае, их жизни протекают в каких-то разных мирах, в непересекающихся измерениях.

И вдруг – это письмо, из которого явствует, что Валентина жива, что она находится в санатории неподалеку, в Ленобласти, и самое странное – врач, который написал это письмо, называет ее женой отца… как же так – он что, даже не развелся с ней, когда женился на матери Людмилы?

Людмила включила компьютер, открыла карту Ленинградской области и без труда нашла на ней поселок Таракановка. Этот поселок располагался не в престижном районе возле Финского залива, а в южной части области, неподалеку от Луги. Далековато, конечно, но Людмила решила непременно съездить в санаторий, увидеть мать Глеба и разобраться с этой семейной тайной.

Утром, прежде чем отправиться в путь, Людмила, как уже привыкла за последнее время, взглянула на себя в удивительное зеркало тети Аглаи.

Сначала она увидела в нем самое обычное свое отражение.

Собственное лицо показалось Людмиле усталым и осунувшимся, но после того, что ей пришлось пережить за последнее время, это ничуть ее не удивило.

Она уже хотела убрать зеркало, как вдруг с отражением начало происходить что-то странное. Лицо в зеркале постарело, губы стали узкими, как будто прорезанными бритвой, изменился разрез глаз… вообще, это было уже не ее лицо, хотя оно казалось Людмиле странно знакомым.

И вдруг это лицо перекосила гримаса ненависти, рот разорвался в беззвучном крике, зубы оскалились…

Людмила в испуге отшатнулась от зеркала, потом взяла себя в руки и снова заглянула в него…

На этот раз в нем отражалась она сама – такая, какой она себя знала. Пожалуй, лицо было бледнее, чем обычно.

Что же это было?

Безусловно, зеркало о чем-то хотело предупредить ее, только вот о чем?

Как бы то ни было, Людмила решила не отступать от задуманного и отправиться в санаторий «Тенистая дубрава».

Большую часть дороги она проделала по приличному шоссе, но под конец пришлось с него свернуть. Впрочем, и здесь дорога была неплохая, и вскоре Людмила въехала на главную улицу поселка.

Таракановка вполне оправдывала свое название.

В самом центре поселка стояли три пятиэтажных панельных дома, первые этажи которых занимали два продуктовых магазина, кафе с выразительным названием «У папика», почтовое отделение и странное заведение под вывеской «Элитный секонд-хенд». Из окон верхних этажей свисали, как флаги полной капитуляции перед жизнью, сохнущие рубахи, штаны и прочие предметы одежды коренных таракановцев.

В стороны от этих пятиэтажек, как метастазы, расползались жилые бараки и обычные деревенские дома, выкрашенные одинаковой унылой темно-зеленой масляной краской.

Людмила затормозила и огляделась по сторонам.

Около ее машины тут же возник малолетний абориген, который без долгих раздумий начал откручивать зеркало.

– Слушай, ты, умелец. – Людмила попыталась отвлечь его от такого предосудительного занятия. – Оставь зеркало в покое, лучше скажи мне, где тут у вас санаторий «Тенистая дубрава»?

Недоросль уставился на нее бессмысленным взглядом, засунул палец в нос и проговорил простуженным голосом:

– Чиво?

– Санаторий. Тенистая. Дубрава. – Людмила повторила свой вопрос как можно медленнее и отчетливее, надеясь все же установить контакт с мирными туземцами. Но тут из продуктового магазина выкатилась тетка лет шестидесяти с клетчатой сумкой. Увидев малолетнего вредителя, она заорала:

– Максимка, олух бесполезный, ты что тут колупаешься, когда я тебе велела идти Машку искать?

– А чего ее искать, – хмуро отозвался тот, – я и так знаю, где она! На помойке кормится!

– Вот и иди за ней, там тебе самое место!

– Женщина, – обратилась к ней Людмила, – скажите, где здесь санаторий?

– Какой еще санаторий? – Тетка взглянула на нее неприязненно. – Нет здесь никакого санатория!

– Как же нет? – переспросила Людмила. – Санаторий «Тенистая дубрава»…

– Ах, «Дубрава»! Так какой же это санаторий? Это дурдом для богатых! Это, значит, тебе нужно вон туда ехать, мимо памятника, потом свернуть направо, и там по дороге еще километра два, не ошибешься!

Людмила поблагодарила женщину и поехала в указанном направлении. Проехав мимо выкрашенного кладбищенской серебрянкой памятника какому-то местному партизану, она свернула направо и оказалась на неожиданно хорошей асфальтированной дороге.

Проехав по этой дороге около двух километров, Людмила остановилась перед железными воротами в трехметровой бетонной стене. Никакой вывески на воротах не было.

Людмила посигналила. Рядом с воротами открылась неприметная калитка, и на дорогу вышел рослый мужчина в камуфляжном комбинезоне. Подойдя к машине, он проговорил:

– Здесь частное владение, проезд запрещен.

– Я знаю, что здесь! – ответила Людмила с несколько натянутой улыбкой. – Меня пригласил для беседы доктор Расовский. – И она показала охраннику конверт с логотипом «Тенистой дубравы».