В дальнем конце сада раздалось рычание. Закричал человек. До Сэйтана донеслись звуки яростной, но недолгой борьбы, ослепительное сияние, шипение силы, выплеснувшейся из двух Камней и тут же поглощенной, а затем странные, шаркающие шаги и грохот захлопнувшейся двери.

И тишина.

Дверь спальни распахнулась настежь. Сэйтан резко развернулся, оскалившись, но в комнату вбежал Андульвар, обнажив эйрианский боевой меч.

– Останься с ней! – бросил Повелитель. Он сбежал вниз по ступеням балкона, автоматически попытавшись подкрепить заклинания, запечатывавшие Зал и не дающие никому выйти. Сэйтан грязно выругался. Огромная волна темной силы, вырвавшаяся из сознания Джанелль, разбила вдребезги все его щиты – это означало, что чужак мог преспокойно выбраться отсюда, прежде чем они успеют выследить его. А стоит отойти на некоторое расстояние, чтобы преодолеть последствия шторма, и можно с легкостью вскочить на Ветра, растворившись в воздухе.

Эйрианский Предводитель протянул разорванный черный шелковый шарф.

– Я нашел это возле южной башни.

Сэйтан уставился на шарф, который был на Грире, когда тот впервые пришел в Зал. Золотистые глаза Жреца угрожающе блеснули, когда он повернулся в сторону южной башни.

– Я был слишком снисходителен к играм Гекаты – и ее любимцам. Однако этот переполнил чашу моего терпения.

– Геката! – Протвар, ругаясь, выронил шарф и вытер руки о штаны. Затем он улыбнулся. – Не думаю, что ее любимчик сумел убраться таким же целым и невредимым, каким пришел. У южной башни я нашел отпечатки волчьих лап.

Волки. Сэйтан снова уставился на южную башню. Волк и Грир. Наживка и похититель? Но то рычание и соприкосновение двух сил…

Движение на балконе привлекло его внимание.

Джанелль смотрела на них сверху вниз. Андульвар покровительственно обнимал ее за плечи, прижимая к себе левой рукой. В правой руке он по-прежнему держал обнаженный клинок.

– Папа, что случилось? – спросила Джанелль.

Кивнув Сэйтану, Протвар заставил черный шарф исчезнуть и скользнул в тени, снова став на стражу.

Сэйтан медленно прошел по саду и поднялся по ступенькам, чувствуя усталое раздражение оттого, что последствия разразившегося в спальне дочери колдовского шторма сделали невозможным обращение к Ремеслу. Значит, он не сможет зачаровать даже ее комнаты.

Андульвар сделал шаг назад, когда Джанелль бросилась в объятия приемного отца. Тот поцеловал девушку в макушку, и они все вместе вернулись в ее спальню.

– Что случилось? – спросила Джанелль, дрожа.

Андульвар закрыл дверь, ведущую на балкон, и запер ее на замок.

Уже одно то, что ей пришлось задать этот вопрос, указывало на разбитое состояние, в котором пребывал ее разум. Сэйтан ответил не сразу, подбирая слова.

– Ничего страшного, ведьмочка, – произнес он, прижимая девушку к себе. – Просто странный шум. – Но что спровоцировало ее кошмар – виденное раньше или же пережитое сейчас?

Андульвар и Сэйтан обменялись понимающими взглядами. Эйрианский Верховный Князь выразительно взглянул на постель, а затем покосился на балконную дверь.

Сэйтан едва заметно кивнул:

– Ведьмочка, твоя постель… в беспорядке. Поскольку уже поздно, не будем будить горничную. Давай ты сегодня останешься в моей комнате?

Джанелль резко подняла голову. В ее глазах Сэйтан прочел потрясение, беспокойство и страх.

– Я сама могла бы ее заново заправить.

– Я предпочел бы, чтобы ты этого не делала.

Повелитель почувствовал знакомое темное прикосновение ее разума и замер в ожидании. Если она не начнет целенаправленно перебирать его мысли, то он сможет утаить от Джанелль причину своей тревоги. Скрыть же само чувство даже Жрец Песочных Часов был не в силах.

Джанелль отпрянула и кивнула.

Испытывая невыразимое облегчение от осознания, что девушка по-прежнему доверяет ему, Сэйтан проводил ее в свои собственные покои и уложил в огромную постель. После того как Андульвар отправился осматривать южную башню, Повелитель налил в бокал кровавого вина и подогрел его, а затем устроился в кресле неподалеку. Спустя довольно продолжительное время дыхание Джанелль наконец выровнялось, и он понял, что девушка заснула.

Волк, снова подумал он, глядя на приемную дочь. Друг или враг?

Сэйтан закрыл глаза и потер виски. Головная боль понемногу стихала, но прошлый час совершенно утомил его. Однако, несмотря на это, перед глазами по-прежнему стоял тот след из сада, зачарованное послание, которое кто-то в Зале должен был без труда понять.

Но рычание? И столкновение силы двух Камней…

Сэйтан резко выпрямился в кресле и уставился на Джанелль.

Не все мечтатели, создавшие эту Ведьму, принадлежали к роду человеческому.

Все стало на свои места. Если его догадка верна, то этот кусок головоломки не так сложен, как казалось.

Возможно, раз уж Джанелль отказалась навещать своих старых друзей, они сами решили повидать ее.

Геката кричала на Грира.

– Что ты имеешь в виду, говоря «она жива»?!

– Только то, что сказал, – невозмутимо отозвался тот, изучая порванную в клочья руку. – Девчонка, которую он держит в Зале, – та самая бледная сучка, внучка Александры Анжеллин.

– Но ты же уничтожил ее!

– По всей видимости, она выжила.

Геката вскочила и принялась нервно мерить шагами маленькую, грязную, бедно обставленную комнату. Это не могло быть правдой. Просто не могло. Она взглянула на Грира, скорчившегося на стуле.

– Ты же сказал, что в комнате было темно и толком рассмотреть, кто там, тебе не удалось. К тому же внутрь ты так и не проник. Это не могла быть та же самая девка. Он ведь сказал тебе, что она ходит среди килдру дьятэ!

– Он звал ее Джанелль, – отозвался Грир, осматривая ступню.

Глаза Гекаты расширились.

– Он солгал мне. – Ее лицо исказилось от гнева и ненависти. – Этот ублюдочный сын блудливой суки солгал мне!

Она вспомнила ту ужасающую силу, пробудившуюся на острове килдру дьятэ. Если девчонка и впрямь жива, то ее все еще можно превратить в Королеву-марионетку, которая нужна Гекате, чтобы править всеми Королевствами.

Она пробежалась кончиками пальцев по испещренной глубокими царапинами поверхности стола.

– Даже если физически девчонка жива, от нее мало толку, если сил у нее не осталось.

Баюкая раненую руку, Грир заглотил наживку.

– Она по-прежнему обладает силой. В комнате бушевал нешуточный колдовской шторм. Он начался до того, как Повелитель вошел. Только Тьме известно, как ему удалось пережить бурю.