Брат Альдо поднялся и встал в каноэ во весь рост. Он казался очень гибким и сильным для своего возраста, его движения были легки и свободны.

— Мы убиваем без радости, отродье Нечистого, даже таких, как ты! — сказал эливенер и повелительно вытянул руку в сторону открытого моря. — Последний раз говорю тебе — уходи! Иначе я уничтожу вас. Оглянись вокруг, где твои союзники? Может быть, это убедит тебя?

Иеро в изумлении посмотрел на воду. Это была правда. Поглощенный переговорами старого эливенера со служителем Нечистого, он не заметил, как и когда исчезли лягушкоподобные лемуты. Вокруг корабля не было больше живого круга белесых тел. На голубой поверхности лагуны находились только черное судно и крошечное каноэ, разделенные сотней ярдов.

Даже С’карн на мгновение оторопел. Его приспешники начали встревоженно перешептываться, и один из Ревунов пронзительно заскулил от страха. Но адепт умел управлять своим отрядом.

— Замолчите, проклятые трусы! Кого вы испугались — этого старого болтуна с его эливенерской тарабарщиной! — Страх, поначалу мелькнувший на бледном лице адепта, исчез, оно снова стало жестоким и холодным. — Спускайте лодки! Схватите их всех!

Брат Альдо поднял руки и закрыл ладонями свое темное лицо.

— Пусть будет так. Единый и Милосердный знает, что я делаю это против воли, — с этими словами он, быстро присев, опустил весло в воду.

И черный корабль внезапно взлетел в воздух!

Он был стиснут чудовищными челюстями рыбы, размеры которой не поддавались воображению. Открыв рот, Иеро созерцал ее зубы, каждый величиной с его собственное тело, плавники, подобные парусам крупного судна.

На одну секунду корабль повис в двух ярдах над водой, затем челюсти левиафана сомкнулись и обломки судна полетели в лагуну. Чудовище исчезло в бурлящей воде, из которой спустя мгновение появился его хвост, достигавший сотни футов в поперечнике. С пушечным грохотом хвост ударил по поверхности лагуны, по останкам корабля, людям и лемутам, боровшимся в воде за свою жизнь.

— «Держись за ноги Клоца!» — велел Иеро медведю, представляя, что сейчас произойдет. На берег острова обрушился водяной вал, захлестнув людей почти по грудь. Но Клоц удержался, и они вместе с ним. Медведь уцепился сильными передними лапами за заднюю ногу лорса, Иеро обхватил одной рукой переднюю ногу, а другой прижал к себе девушку.

Вода ушла обратно, и глазам путешественников предстала спокойная поверхность лагуны. На ней расползалось обширное нефтяное пятно и плавали какие-то деревянные обломки. Это было все, что осталось от корабля Нечистого. Из его команды никто не сумел спастись; меньше чем за полминуты они были уничтожены. Только маленькое каноэ с эливенером, наполовину наполненное водой, покачивалось на волнах в нескольких сотнях футов от островка.

Иеро спустился к самому краю воды. В руках старого эливенера мелькнуло весло, и каноэ направилось к острову. Вскоре острый нос суденышка врезался в песок, и его владелец вышел на берег.

Мужчины пристально смотрели друг на друга. Иеро увидел лицо настолько спокойное, уверенное и сильное, что его обладатель показался Иеро похожим на Бога. Темно-коричневую, почти черную кожу брата Альдо покрывали морщины, пожалуй единственное свидетельство возраста. Широкий нос, полные губы и вьющиеся волосы выдавали в нем соплеменника Лучар. Хотя эливенер был стар, упругая сила чувствовалась в каждом его движении. Его глаза были живыми и острыми. Черные, как ночь, и одновременно искрящиеся светом, они казались полными доброты и юмора. Это были глаза человека, любящего жизнь.

Иеро был очарован. Он протянул свою правую руку, и длинные гибкие пальцы встретили ее в крепком рукопожатии.

— Пер Дистин, я полагаю, священник Кандианской Универсальной Церкви, — произнес глубокий звучный голос. — Человек, которого пытались разыскать многие, как с дурными, так и с хорошими целями.

Иеро удивился: брат Альдо говорил на метсианском, причем совершенно без акцента. До того как он успел что-либо сказать, старик широко улыбнулся.

— Не удивляйся, Пер Дистин. У меня хорошие способности к языкам, и я выучил все, которые слышал в течение своей жизни. Но кто же еще странствует с тобой? — он повернулся к Лучар и одарил ее такой же широкой улыбкой, как и ее возлюбленного.

Девушка, смущенно опустив глаза, протянула старику руку.

— Вы уничтожили наших врагов, отец, и мы благодарим вас за помощь.

— Да, принцесса Д’Алви, я уничтожил их, — он вздохнул, взяв ее протянутую руку в свою левую, тогда как в правой он продолжал держать ладонь Иеро. Старик ничем не показал, что заметил испуг и удивление, мелькнувшее в глазах девушки, когда он назвал ее титул.

— Иногда убийство становится необходимостью, — продолжал эливенер на батви, внимательно разглядывая обоих молодых людей. — Но оно не приносит радости. Люди не связаны необходимостью убивать каждый день ради пропитания, словно дикие животные. Все эти погибшие существа, отягощенные пороками и злобными мыслями, останутся вечным бременем на моей совести, — с этими словами он освободил их руки.

— Я должен многое рассказать вам троим — вернее, четверым, — он повернулся к Горму и передал: — «Приветствую тебя, мохнатый друг!» — «Долгих лет и счастливой охоты тебе, Старейший, — отвечал медведь. — Прими нашу благодарность. На нас долг и он будет выплачен».

— «Это был мой долг — помочь попавшим в беду, — пришел учтивый ответ. — Теперь давайте поговорим о другом. Твои спутники уже слышали мое имя. Я — брат Альдо, старейшина Братства Одиннадцатой Заповеди. Я послан, чтобы найти вас и доставить в безопасное место».

— «Но зачем?» — чуть не спросила Лучар; ее лицо выдавало охватившее девушку беспокойство.

— Зачем? — повторил ее мысленный вопрос брат Альдо, пристально глядя на нее. — Разумеется, не для того чтобы насильно вернуть тебя к отцу. Неужели ты забыла того, кто добровольно отдался в руки врага, чтобы спасти тебя?

— Как я могла забыть? — слезы показались на глазах девушки. — Ты говоришь о Джоне, не так ли, отец? Жив ли он? Удалось ли ему спастись?

— Да, дитя мое, я имел в виду брата Джона. Но я не хотел упрекнуть тебя. Я знаю, что ты помнишь, — он ласково улыбнулся девушке и продолжал:

— Хотя я много старше любого из вас и, вероятно, всех вас вместе взятых, зовите меня «брат». Наш мохнатый друг назвал меня «старейший». Пусть будет так. Слово «отец» предполагает ответственность иного рода, и я не могу и не хочу брать ее на себя. Отец направляет и указывает, я же, в лучшем случае, только проводник.

Они удобно устроились на теплом песке, отдыхая после напряжения недавней схватки. Люди сидели, кто скрестив ноги, кто обняв руками колени; рядом растянулся медведь, а за спиной священника высился Клоц. Иногда он наклонял голову и касался плеча хозяина мягкими губами. Глядя на голубую поверхность лагуны, Иеро спросил:

— Нам все еще угрожает опасность?

— Нет, иначе я не сидел бы здесь с вами. Там, — старик кивком указал на спокойную воду, — находится мой брат; он охраняет нас и будет ждать столько, сколько понадобится.