Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Угонов и его супруга ждали гостей. Чтобы с родными и близкими отметить приобретение японского телевизора и видака, а также «сименсовского» пылесоса и кухонного комбайна. Все это они купили вчера, в субботу, сразу после того, как в пятницу Угонов получил «премию».
Они сидели за богато накрытым столом. До прихода гостей есть полчаса. Глаза жены сияют.
– Я люблю тебя! – шепчет она, нежно кладя голову ему наплечо. Старлей счастлив. Он чувствует себя настоящим мужчиной, добытчиком и хозяином. По утрам Угонов стал делать зарядку с гантелями, мускулы качать. И вообще: у него появились в жизни планы – как жить дальше, чего еще надо купить в дом, себе, жене. Собаку надо завести, например ротвейлера. Чтоб теперь их небедный дом охранял. Словом, благодаря этой Валяевой он открыл для себя такие бездонные внутренние резервы своего существования, о которых раньше и не думал даже. Конечно, он и прежде брал. Но это все была такая мелочь пустяковая, чтоб курить хорошие сигареты без ущерба для семейного бюджета. Какнабат в его жизни прозвучали слова Валяевой: «Власть тут – вы!» У него глаза так и открылись. Он – власть, сила, хозяин! И еще – дурень, что раньше сам до этого не дотумкал. Но лучше поздно, чем никогда. Все же судьба справедлива к нему – жена идеальная, а теперь еще и деньги завелись! И все это без дерганий, без смены жен, работ… В связи с происходящими реформами-приватизациями надо быть круглым идиотом, чтобы не сделать своего бизнеса, будучи властью в их богом забытом райончике… Угонов покровительственно кладет руку на хрупкие плечи жены и мужественным голосом говорит:
– Я так полагаю, что все это – абсолютно нормальная вещь. – Разве я не обязан создавать условия? Обязан, На то я и мужик. И буду впредь работать во имя такой жизни.
– Ах! – Она была счастлива, эта жена Угонова. Она ощущала себя самой любимой, желанной и избранной.
ЗИЛ катился в сторону Москвы. Ада Валиева подпрыгивала на неудобном сиденье, болезненно морщась на каждой колдобине, и заботливо придерживала сидящую у нее на руках Карму.
– Чертовы дороги! – сквозь зубы ворчала она. – Когда ж это кончится?
Шофер молчал. На его потной лысине посверкивали солнечные блики.
– Вы самое лучшее звено во всем этом деле, – вежливо сказала Ада. – Вы на редкость исполнительны и, самое главное, нелюбопытны и молчаливы, Ни одного вопроса за три месяца!
Шофер молчал.
– Спасибо вам. Я уже платила за автобусные ходки, но сейчас язаплачу вам не только за сегодня… – Она достала из кармана джинсов мужское портмоне и извлекла оттуда купюры. – Здесь вдвое больше того, что я вам обещала.
Лысый, не глядя, взял у нее деньги и небрежно сунул их в карман рубашки. Ада засмеялась.
– Вы гениальны, ей-богу! Мы едем на свалку?
Шофер едва заметно утвердительно мотнул головой.
То была большая загородная свалка на пустыре, занимавшая километра полтора квадратных. В высоту она была пока что не очень велика – всего лишь в человеческий рост. С одной стороны, пустырь закрывался лесом, с другой, – проходило шоссе, за которым начинался новостроечный окраинный район, считавшийся, разумеется, московским. Он состоял из двадцатидвухэтажных блочных домов, утопавших пока что в строительном мусоре и грязи.
Бугаи скинули деревянные ящики-гробы сбоку от горы битых унитазов и закурили. Ада стояла чуть поодаль и, держа изящными пальцами тонкую дымящуюся сигарету, задумчиво смотрела на новостройки. Карма была рядом с ней и глядела в ту же сторону.
– Когда, интересно, их будут заселять? – негромко спросила Ада, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Не раньше Нового года, – ответил красномордый лидер троицы. – У меня деверь тут жить будет.
– А… Ну, тогда все о’кей, – произнесла Ада.
– Чего о’кей? – не понял красномордый.
– Ничего. Так, – Карма вдруг вспорхнула на плечо к Валяевой, которая, подойдя к рабочим, открыла портмоне.
– Работа закончена, всем спасибо, – и каждому дала денег.
Бугаи дружно мотнули головами, таким образом выражая свою благодарность.
– Поехали! – приказала Ада инаправилась к машине.
– Э! А куда Витек, в натуре, делся? – крикнул ей вслед лидер. – У нас с ним был один договорчик… А он уже недели две как в воду канул.
– Кра! – вскрикнула ворона, вскинув крылья, чтобы удержать равновесие, так как Валяева резко повернулась крабочим и быстрым движением сняла очки. У нее были огромные, прекрасные, голубые глаза, чуть растерянные и беспомощные от явной близорукости. Такие глаза еще называют невинными… Она ими поморгала, как бы привыкая к свету, провела пальцами под нижними веками, слегка помассировав кожу, потом, оттопырив нижнюю губку, подула себе вверх на лицо. Просто женщина устала от очков и «проветривала» глазки. Ада достала из кармана белоснежный носовой платочек и стала протирать стекла очков. Одновременно с этим она заговорила:
– Все ваши договорчики с Витьком закончены. Я думаю, что больше мыне увидимся, Витька не ищите, все равно не найдете. А вот здоровье на этом деле подорвать можно. Я ясно выражаюсь? – Она говорила твердо, но тихо и спокойно, так спокойно, что у каждого мужика по спине что-то поползло.
– Все понял, на фиг, ясно, – забормотал лидер.
– Ну и отлично. Поехали! Или вы предпочитаете здесь остаться? – Ада водрузила очки обратно на нос и, поцеловав Карму в клюв, забралась в машину.
ЗИЛ развернулся и, вырулив на шоссе, заторопился в сторону города-героя Москвы.
Три деревянных ящика небрежно валялись возле унитазов. Но вскоре на них обратили внимание местные божьи твари. К гробам стали подтягиваться крысы, бездомные собаки, другие помоечные жители… И вот уже на одну из трех крышек уселась первая ворона. Ее многочисленные товарки планировали все ниже, радостно каркая.
– Кра! – отметилась первая ворона.
Карма? Нет-нет, это не может быть Карма. Карма уехала в ЗИЛе. Да ну, право, все вороны одинаковы! Во всяком случае, очень похожи. Вон их сколько уже слетелось…
Предстояла трапеза. Собиралось общество.
Никита закончил рассказ, и повисла тишина. Жаркая июльская тишина, не прерываемая никакими звуками. Даже птицы не чирикали. Насекомые не жужжали. Жара разморила всех.
– А что же это Глашенька чаю нам не несет? – встрепенулся Никита. – Сейчас кликну ее…
– Не надо! – строго приказал своим профессионально-командным голосом гость, зыркнув на хозяина глазками-буравчиками. – Не надо. И так жарко. Да еще ты тут нарассказывал. То ли смеяться, то ли плакать.
– А что? Произвело? – засмеялся хозяин усадьбы. – История, по-моему, увлекательная. Для кино, правда?
– Для кино, – кивнул Владимир и тут же с грустью предположил, что Никита начнет клянчить деньги именно на это кино. – Ну, а конец-то какой у истории? Что тебе сказала эта Ада по поводу… ну, гробов? Как было на самом-то деле?