«Он обескровливает их, – думал Нат. – Опустошает, как вампир… Но его укусы не оставляют следов. Именно поэтому он в тысячу раз опаснее обычного кровососа. Его никак нельзя уличить в преступлении».

Однако внимательный взгляд юноши научился улавливать разоблачающие признаки в состоянии девушек, побывавших в постели Горна. Они бледнели и на глазах теряли краски. Естественные сочные оттенки их белокурых, рыжих или черных волос тускнели, красные, как вишни, губы становились блеклыми, едва розоватыми, и даже глаза как будто выцветали.

«У них развивается анемия, – понимал Нат. – Криопатия проникает в их тело. Жизненные процессы замедляются, кровь остывает… Каждый раз, когда Горн овладевает одной из них, они теряют еще немного тепла. Их просто замораживают заживо, но они об этом даже не подозревают».

Только Дорана никогда не использовала трюки, с которыми так ловко управлялись ее соотечественники.

«Я больше не хочу быть преступницей, – твердила она. – Лучше я буду страдать, чем прибегать к средствам, которыми пользуется Горн».

Нат уже знал о ней достаточно, чтобы понимать, насколько трудно дается ей выживание на таких условиях. Любая попытка согреться требовала больших усилий. Она могла пить чашками кипящий бульон и окунать руки в пламя костра – тепло никогда не задерживалось в ее крови надолго.

– Это потому что моя болезнь зашла слишком далеко, – печально шептала она. – Чтобы перестать мерзнуть, мне пришлось бы ежедневно купаться в пламени большого пожара. Сказать по правде, раньше я так и делала. О, я ни секунды не колебалась, сжигая целые города, просто чтобы согреться. Повсюду, где я проходила, позади оставались только пепелища. А видел бы ты меня, когда я прогуливалась в самом сердце огромных лесных пожаров! Ах, как же мне было хорошо…

Стараясь хоть как-то облегчить ее страдания, Нат не жалел сил, притаскивая жаровни, полные углей, и разводя костры. Они встречались в развалинах давно заброшенного дома, стоящего на отшибе, куда он без устали стаскивал найденные где-нибудь дрова, доски и хворост, чтобы разжечь костер побольше. Тогда Дорана усаживалась перед огнем и погружала в него руки, а иногда даже окунала лицо, жадно хватая ртом жар раскаленных углей. Это было жутковатое зрелище, от которого у Ната холодело в спине. Когда она наконец откидывалась назад, насытившись, Нат мог без всякого риска ласкать пламя, как развевающуюся гриву лошади: оно становилось еле теплым. Дорана отбирала у него способность жечь и опалять.

– Я тебя пугаю, не так ли? – спросила она однажды. – Я и вправду веду себя как вурдалак… Но не забывай, что, в отличие от Горна, я не отбираю свою пищу у людей.

– Я знаю, – пробормотал Нат. – Да, ты не стала выбирать путь попроще.

И так они иногда подолгу сидели по обе стороны умирающего костра, надежно защищенные от любопытства горожан толстыми стенами старых руин, служивших им убежищем. Пока Нат подбрасывал в огонь дрова, Дорана рассказывала ему о своей планете. О том, как хороша и приятна была жизнь в ее мире, пока все не испортила болезнь холода. Когда начинало темнеть, они расставались.

В последние дни, бродя вдоль берега, Нат вдруг заметил, что озеро начало замерзать. Пристань и рыбацкий порт уже оказались скованы льдами. Над самим затопленным вулканом, где жар был особенно силен, вода еще оставалась текучей, но было ясно, что это ненадолго. Нату стало очевидно, что медлить больше нельзя: пора переходить к действиям.

Он понимал, что бороться с захватчиками в одиночку не сможет: ему нужна помощь. Он решил попытаться привлечь на свою сторону Отакара, бывшего предводителя Искателей, который жил со своими последователями в развалинах Аквадонии в самом центре озера. Укрытое, словно парником, влажной знойной атмосферой, это место наверняка не пострадало от колдовского снега. С другой стороны, постоянно оглядывая окрестности, они наверняка видели приземление радужного космического корабля. А значит, Нату будет легко убедить их сплотиться против угрозы, которая с каждым днем становилась все более явной.

Той же ночью он выволок из сарая свою старую пирогу и потащил ее по берегу к воде. Ему пришлось преодолеть не менее двадцати метров прибрежного льда, пока не удалось спустить лодку на воду. Управившись с этим, он сел в пирогу, взялся за весло и погреб изо всех сил, оставив причал за спиной.

Поначалу он греб как можно энергичнее, чтобы согреться, но примерно в трех кабельтовых от берега почувствовал, что начал обильно потеть: жар озера разогрел его так сильно, что уши запылали.

В этих местах снежинки таяли, не успев достигнуть поверхности воды. А раз так, значит, Отакар и его люди наверняка избежали действия наркотика. По крайней мере, Нат изо всех сил надеялся на это.

Луну затянуло облаками, и над озером царила густая темень. Юноша решил держать курс на скопление поблескивающих вдали огоньков. Именно там, решил он, и должен находиться озерный город, возникший на развалинах Аквадонии.

Он греб без передышки целый час, потом немного отдохнул и снова взялся за весло. Время от времени он макал руку в воду, проверяя ее температуру. Когда она станет обжигающе горячей, значит, он близок к цели.

Внезапно наперерез его пироге из темноты выскочил патруль, приближения которого Нат не заметил. В большой лодке сидели шестеро солдат – все бывшие Искатели, узнавшие Ната с первого взгляда.

– А ты-то чего здесь потерял? – ворчливо осведомился сержант Торкос, известный своей склонностью к неумеренным возлияниям.

– Мне нужно увидеть Отакара, – объяснил Нат. – Я должен поговорить с ним, это очень срочно. Мы все в огромной опасности. Наше озеро замерзает. Когда станет совсем холодно, вы уже не будете защищены от действия отравленного снега. Вы хотя бы понимаете, о чем я говорю?

– Еще как, – пробурчал Торкос. – Мы тут, знаешь ли, не совсем дураки. Мы с самого начала наблюдаем за тем, что происходит на берегах. И знаем, что вы там все напрочь спятили. Отакар не очень-то тебя любит. Так что, возможно, нам стоит сразу сбросить тебя в воду, да и дело с концом.

Нату пришлось применить все свои таланты убеждения, и наконец, после бесконечно долгих переговоров, патрульные согласились препроводить его в озерный город. В свете коптящих масляных ламп руины Аквадонии смотрелись особенно жалко. Вода размыла фундаменты прежде величественных зданий, разрушая даже то немногое, что уцелело после катастрофы. Над этими развалинами протянулась целая паутина мостков и переходов из канатов и бамбука.

Отакар обстроил свое жилище в единственной башне, которая пока еще оставалась в сносном состоянии. Он принял Ната, не скрывая неудовольствия от такого посещения. Понимая, что времени ему уделят немного, юноша решил сразу взять быка за рога.

– Озеро замерзает, – снова заговорил он. – Это вопрос всего лишь нескольких дней. Скоро оно превратится в огромный ледяной каток, и тогда лед отгородит вас от тепла вулкана…

– Все это нам известно, – отрезал Отакар. – Мы разместили термозонды вблизи затопленного кратера, и, судя по их показаниям, температура внутри жерла неуклонно снижается. Однако, по моим оценкам, пока беспокоиться не о чем.