— Конечно, спасал. Именно поэтому О’Фейл и послал меня, чтобы спасти тебя. Как обычно. Я как раз был готов отбыть.

Финниан криво усмехнулся:

— Что ж, ты опоздал. Как обычно.

Какое-то мгновение друзья молча смотрели друг на друга, а потом, сердечно обнявшись, с силой хлопнули друг друга по спине. После чего Финниан вдруг тихо спросил:

— Значит, О’Фейл получил известие о моем пленении?

Приятель ответил так же тихо:

— Да, до нас дошли кое-какие слухи.

Финниан кивнул и задал очередной вопрос:

— А где сейчас король?

— Внутри. Он ужасно измучился и будет рад, что ты здесь, старина.

— Возможно, — отозвался Финниан со вздохом. — Пока не услышит мои новости.

— Нам уже известны кое-какие новости, — сказал высокий шотландец.

— Какие именно? — Финниан пристально взглянул на него.

Шотландец бросил быстрый взгляд в сторону Сенны.

— Рэрдов состряпал захватывающую историю о твоем исчезновении.

— Вот как? — нахмурился Финниан. — У меня тоже есть история, но это позже. — Он окинул пристальным взглядом группу воинов и, взяв Сенну за руку, заявил: — Всем вам нужно знать, что это — мой спаситель.

— Это прелестное создание было твоими крыльями? — раскатисто засмеялся кто-то из мужчин.

Финниан утвердительно кивнул:

— Да, именно так. Я хочу познакомить вас с Сенной де Валери.

На несколько секунд воцарилась тишина, а потом кто-то пробормотал:

— Невеста Рэрдова?

— Она никогда ею не была, — ответил Финниан, вскинув подбородок.

— А Рэрдов сказал, что была, — заметил один из воинов.

— Рэрдову солгать — все равно что вздохнуть.

— Господи Иисусе! О’Мэлглин, но почему она здесь? — спросил кто-то.

— Она здесь, потому что я привел ее сюда. — Угрожающе сверкнув глазами, Финниан обвел взглядом стоявших вокруг, и Сенна почувствовала, что напряжение усилилось. Усилилось до такой степени, что у нее даже голова закружилась.

— Итак, — с улыбкой обратился к ней шотландец, который раньше обнимался с Финнианом, — почему вы, милая, решили освободить такого проходимца, как О’Мэлглин?

— Знай я всю глубину его порочности, будьте уверены — я выбрала бы другого. — Сенна едва заметно улыбнулась.

Толпа разразилась смехом, а Сенна, взглянув на Финниана, тихо прошептала:

— Меня не хотят здесь видеть.

— Не переживай, я позабочусь о тебе. — Финниан обнял ее за талию, как бы заявляя на нее свои права. Он надеялся, что сможет избавить Сенну от всех неприятностей. Но с другой стороны, на носу была война, а в такие времена женщины всегда создавали всевозможные сложности.

Когда они с Сенной поднимались по лестнице в башню, Финниан по-прежнему обнимал ее за талию, и он чувствовал, как она то и дело вздрагивала.

Через несколько минут он с улыбкой проговорил:

— Знаешь, где в этом зале находилось мое любимое место, когда я был юношей и воспитывался здесь?

— Где? — спросила Сенна едва слышным шепотом.

Финниан снова улыбнулся:

— А вот посмотрим, сумеешь ли ты догадаться.

Они остановились в арочном проеме его прежнего жилища, и Сенна осмотрелась. Главный зал, в который спускались три ступени, был просторным, чистым и светлым, и освещался он вечерним светом, заполнявшим высокие окна, а также светом свечей, горевших в железных канделябрах. В огромной же нише у дальней стены гудел камин, а пол покрывал свежий тростник, так что в зале было сухо и уютно от запаха сухих трав.

И тут повсюду были люди; они беседовали, ели и смеялись, а в дальнем углу пара влюбленных выясняла отношения — об их размолвке свидетельствовали полные слез девичьи глаза.

А юноши, собравшиеся за одним из столов, играли в какую-то игру, и кто-то из парней внезапно свалился со скамьи, а остальные громко расхохотались.

Две собаки, уютно растянувшиеся у гудящего камина, грызли кости, а кот неподалеку от них устремил взгляд своих ярко-зеленых глаз на подстилку из тростника, вероятно, выслеживая какого-то грызуна.

Несколько юношей еще не воинов, но уже не мальчиков — вертелись рядом с группой мужчин; правда, они смотрели не на старших, которые в тот момент были для них самыми скучными созданиями на свете, а на стайку девушек, весело болтавших за соседним столом. Девушки же, прикрыв губки изящными ручками, взглянули на своих обожателей, затем захихикали и отвернулись.

— Так как, догадалась? — спросил Финниан.

— Во главе того стола, где сидят девушки? — Сенна улыбнулась и пристально взглянула на своего спутника.

— Нет. Попробуй еще раз, — со смехом ответил Финниан.

— Ну… тогда в центре стола на помосте. Ведь ты всегда стремишься командовать.

— Нет. — Он покачал головой.

— Так скажи сам.

— Нет, ты должна догадаться.

— Хорошо! Догадаюсь! — Сенна приняла вызов, и глаза ее сверкнули.

— Конечно, милая. Ты ведь очень сообразительная. А если не сумеешь догадаться сама, то тебе всего лишь нужно воспользоваться своей очаровательной улыбкой и выпытать правду у какого-нибудь ничего не подозревающего простака.

Улыбка, озарявшая теперь лицо Сенны, действительно была очаровательной, и Финниан, проводя ее по залу, твердо решил, что будет всеми силами оберегать эту удивительную женщину. Однако сейчас, накануне войны, нельзя было допустить, чтобы Сенна отвлекала его от важных дел.

В этот момент О’Фейл поднял голову и наконец-то увидел Финниана. Король замер на мгновение, затем медленно встал на ноги, и Финниан тотчас же шагнул к своему приемному отцу, к единственному человеку, когда-то поверившему в него, хотя все другие от него отвернулись. Для всех остальных он был сыном женщины, которая совершила грех самоубийства и сейчас горела в аду. Отец же его исчез сразу после того, как это случилось.

А О’Фейл приютил его, воспитал, называл сыном и сделал своим советником и другом. Финниан нисколько не преувеличивал, когда говорил, что обязан О’Фейлу не только жизнью, но и желанием жить.

Поклонившись, он потянулся к руке своего приемного отца.

— Господи Иисусе, Финниан… — тихо сказал король. — А я-то думал, что ты… — И тут О’Фейл, один из самых великих королей Ирландии со времен Брайана Борума, шагнул вперед и сжал приемного сына в крепких объятиях. И было совершенно очевидно: король любил Финниана как родного сына, вернее — считал его таковым.

Наконец отстранившись, О’Фейл с улыбкой проговорил: