– Какая заимка? – пытаясь высвободиться, Леф неловко двинул раненой рукой и зашипел от боли. – Та каменная хижина высокая, что возле Мглы, – это заимка? Она ж бешеный знает где, из нее не увидеть. Ты, наверное, очень устала, да?

Ларда тоже зашипела, но, конечно же, не от боли – от раздражения:

– Сам ты устал! Прямо перед нами, у гребня, – не видишь, что ли?!

Наверное, Туман Последней Межи еще не перестал баловаться Лефовым зрением. Иначе трудно понять, как парнишка умудрился до сих пор не заметить выпятившийся из противоположного склона частокол заимочной ограды. И не так уж далеко была она, заимка эта. Даже острые концы бревен хорошо различались на фоне стремительно багровеющего неба. А над зубчатой верхушкой стены виднелись люди. Сперва их было двое, потом добавилось еще и еще… Суетятся, орут – слов, конечно, не разобрать, но галдеж там у них стоит отчаянный. Кажется, или действительно один из тех, на стене, машет рукой, указывая на что-то? Вот и еще один… А в какую это сторону они тычут, отсюда не разобрать… Только надо ли разбирать? И так ведь понятно…

– Ну, что теперь? – Леф облизал мгновенно пересохшие губы, судорожно сглотнул.

Ларда наконец выпустила его плечо, села, обхватив руками колени (если уже все равно заметили, то нечего вжиматься брюхом в колючки).

– Да мало ли что, – спокойно сказала она. – Мы сейчас разное можем сделать, и все может оказаться плохо. Проще всего податься туда, откуда пришли, только не получится ли это прямо к погоне в руки? Или плюнуть да идти к Лесистому Склону на виду у этих? А они пойдут за нами, да еще дымом предупредят прочих, и в Сырой Луговине нас перехватят тамошние послушники… Вот и выбирай, только недолго – мешкать здесь нам тоже нельзя. Того и гляди, отряженные Высшими поимщики сюда нагрянут, или носящие серое кончат галдеть да кинутся нападать…

Девчонка смолкла, впилась зубами в собственный кулак. Несколько мгновений она молча разглядывала волнующихся послушников, издали очень схожих с пакостной мошкарой, роящейся на каком-то объедке. Потом сказала раздумчиво:

– Можно еще вот что попробовать: сейчас на виду у них отправиться прямо к Бездонной Мгле, а потом повернуть назад. Видишь, тот склон обрывом заканчивается, и кусты там погуще, и трава… Если под самым обрывом прокрасться, то не заметят, решат, что мы и впрямь к Мгле ушли.

Леф растерянно дернул себя за волосы:

– Так послушники же вмиг догадаются, что мы им глаза конопатим! Нечего же нам возле Бездонной делать – это и круглорогу ясно… Да и не станут они только сверху глядеть, они наверняка ловить нас попробуют. Слезут и все увидят… Ты, Ларда, по-моему, глупое выдумала.

Ларда даже не обиделась почему-то; лицо ее вдруг просветлело, чуть ли не радостным стало. Смысла этой перемены Леф не уразумел. Он уразумел только, что спорить с ней, такой, дело вовсе пустое. А девчонка снова вцепилась ему в плечо, забормотала торопливо и неразборчиво:

– Ничего это не глупость, все хорошо получится. В каменной хижине сейчас нет никого: это Первая Заимка, там только Истовые жить могут, но они еще из Черных Земель не вернулись. А вон те, которые на гребне, – они все для Истовых делают… Ну, пищу там, ухаживают по-всякому… Они в отсутствие старших на Первую Заимку сунуться ни за что не посмеют. И они-то знают, что есть у нас интерес возле Бездонной Мглы! Важный интерес – Древняя Глина. Древняя Глина… Слушай, мы сейчас в Первую Заимку заберемся, понял? Ведь не будет больше такого случая добраться до Говорящих Досок!

– Но я еще не умею понимать все знаки древних! – У Лефа от волнения взмокли ладони. – Я пока даже тот осколок, что у Гуфы хранится, толком прочесть не могу!

Он понимал, что из Лардиной затеи ничего путного не получится, но остановить эту шалую девчонку… Ведунья сумела бы, Торк, а Лефу такое наверняка не под силу.

– Пошли! – Ларда вскочила. – Мы не станем пробовать читать сами. Мы просто наберем побольше и отнесем Гуфе.

С трудом поднимаясь на ноги, Леф подумал, что вряд ли Гуфа будет рада подобной помощи. Однако Ларда уже спускалась в ущелье.

– Ты не бойся, – она очень старалась казаться решительной и отважной, вот только голос ее подрагивал. – Нам главное Доски поскорее найти, чтоб успеть до нового солнца, чтоб в темноте. Уж в темноте-то мы сумеем как-нибудь вышмыгнуть из ущелья. Даже если послушники вздумают учинить засаду – все равно… Глупые они, послушники, а я – охотница, а ты – воин. Носящие серое все глупые, а эти из них самые горшкоголовые, потому как всю жизнь только у них и дел, что Истовым пятки вылизывать…

Леф эту болтовню не больно-то слушал. Ларде ведь собеседник нужен, как на языке ноздря, она страх свой старается заговорить. Ну, пусть… А что ему, Лефу-то, со СВОИМ страхом делать?

Торкова дочь шла нарочито неспешно, и не прямо вниз, а наискось по склону – это чтоб со стороны понятно было, куда она ладится (да и проще так: склон-то довольно крут). Леф, спотыкаясь, брел следом и все время озирался на воткнувшуюся в темнеющее небо заимочную ограду. Понимал, что не нужно, клял себя самыми жуткими из ведомых ему бранных словечек, пробовал даже рукой сдерживать упрямо выворачивающийся подбородок – не помогало.

Толпятся.

Смотрят.

Кричат, а что кричат – не разобрать, далеко.

Мерзнет левое плечо. Правое не мерзнет и живот, и лицо мокреет от пота, а левое плечо будто снегом облипло… Оно и понятно: если из заимки станут гирьки метать, то, наверное, именно в левое плечо попадут. Вот оно и мерзнет: ждет, стало быть. Дождется? Пусть. Только бы не в Ларду. Только бы не по ране. Остальное – пусть… Да нет же, глупости это! Не станут послушники метать: далеко. Или станут? Они же не клялись безвылазно в заимке своей сидеть, могут выйти, подобраться поближе… А ежели у них еще одна громыхающая труба имеется? Тогда и со стены достанут… Плохо, страшно… И зачем же они все время вопят? Похоже, будто одно и то же слово выкрикивают, а что это за слово такое, никак не удается расслышать…

Добравшись до дна ущелья, Леф снова зыркнул в сторону обители носящих серое, и вдруг вскрикнул, да так, что ушедшая вперед Ларда замерла, глянула испуганно сперва на него, потом на заимку.

А над заимкой вспучивалась невесомо-зыбкая громада сигнального дыма. Знакомый сигнал, простой. И сразу стало понятно, что за слово такое орали перепуганные послушники – им, им они это слово кричали, предостеречь пытались двух недоростков-глупцов. Ну, Леф-то понятно – рана, да и привычки нет… Но Ларда, Ларда-то как могла не заметить?! Видать, на заимку поглядывала внимательней, чем под ноги да вперед…

Конечно же, обитатели Второй Заимки переполошились вовсе не из-за того, что увидали Ларду и Лефа. Ведь неподалеку Бездонная, а она горазда на куда более серьезные поводы для переполоха, чем появление двух детей, пусть даже и оскорбивших обычай. И заметили их послушники только тогда, когда Торкова дочь потащила Лефа к Обители Истовых – в полный рост по голому склону.

А подлинная причина страха носящих серое, тихонько рыча, кружит по хрусткой гальке, словно тщится куцый свой хвост оттоптать. И прятаться негде, и бесполезно бежать, потому что слишком близко оно – Черное исчадие, так некстати именно теперь исторгнутое в Мир из Бездонной Мглы.