Маргарита опасается заговора.

Она говорит в трубку:

— Я не могу выжить в этом мире, если я не уверена, что американский образ жизни никуда не делся, и я могу начать с самого начала. Я должна проработать все, с того времени, когда в шестнадцать лет он твердо хотел вступить в морскую пехоту, о чем мы спорили и так и сяк, когда жили во Французском квартале. — Она говорит: — Он читал устав Роберта днем и ночью. Он знал его наизусть. А теперь я ничего не слышу от него уже больше года, и я уверена, что в том нет его вины, как бы агенты ни вели себя там, за границей. Я здесь, чтобы потребовать информацию по сути о том, где он находится.

Человек из Госдепартамента отвечает, что все покидают контору в связи с приближающимся снегопадом. Он, по всей видимости, неотвратимо надвигается. Метеорологи говорят, что он может разразиться в любой момент.

Марина любила слушать, как он говорит по-английски. Это волновало, это своего рода приключение. Она даже не знала, что в Минске есть американец. Удивительное событие. Отношение людей к Америке никуда не девалось.

Она танцевала с Аликом на безбрежном паркете Дворца Культуры. Вежливый и аккуратно одетый, говорил ей, как она красива в своем парчовом платье и с начесанными волосами. Он говорил по-английски с некоторыми ребятами, но с ней, разумеется, только по-русски. Она редко слышала английскую речь, не знала ни слова, кроме текстов песен и Тарзана.

Сама Марина появилась в Минске, свалившись как снег на голову, говорил ее дядя Илья. Она жила здесь незаконно, она была сиротой, ее тянуло к людям, не похожим на остальных. Илья сказал американцу, что у нее ветер в голове.

Она часто встречалась с Аликом. Казалось, что они вместе сияют в центре вещей. Они все делали своим. Своя скамейка в парке рядом с шахматистами, обычные, ничем не примечательные вещи. Они влюбились друг в друга, как это происходит со всеми. Они были из совершенно разных миров, культур, но их свел вместе случай, так считала Марина. Ее сердце начало биться по-новому.

Они льстили друг другу, каждый становился неповторимым и чудесным. Такой лжи верит всякий в девятнадцать лет, а Марине было именно столько, когда она встретила этого неожиданного человека.

Она бросила Анатолия, похожего на киноактера, и Сашу, который был прекрасен во всем и потому ей не подходил.

Алик жил в славной маленькой квартирке, слушал Чайковского на патефоне. Водил Марину кататься на лодке по Молодежному озеру. Они были такими же, как все, говорили то, что обычно говорят друг другу люди. Любая мелочь их жизни становилась сокровищем. Марина при рождении весила чуть меньше килограмма. Алик благоговел перед этим фактом. Это делало ее по-особенному прелестной, хотелось нянчиться с ней. Он пытался отмерить руками, сколько это — килограмм драгоценной жизни. У нее были голубые глаза. В детстве ее дразнили «спичкой» за худобу и склонность вспыхивать, говорить короткими взволнованными фразами. То, что они рассказывали друг другу, походило на истории из постоянно меняющейся книги, и от этого любовь их казалась бесконечной.

Он сказал, что его мать умерла.

Говорили обо всем: о солнце и луне, о мухе на оконном стекле. Он прятался в подъездах, когда дул холодный ветер. Ледяной ветер вдоль реки.

Судьбой им было назначено пожениться, и с приходом весны они отправились в загс, всего шесть недель спустя после знакомства. Алик принес букет ранних нарциссов, а она надела короткое белое платье с травяным рисунком. В ту ночь он нежно поблагодарил ее за девственность.

Она работала в больничной аптеке и, приходя домой, видела, как он стирает или моет пол шваброй. Он не разрешал ей стирать свою рабочую одежду. Стеснялся сажи и пота и не любил думать о себе как о фабричном рабочем, человеке ручного труда, выполняющем одно бесконечное задание.

Каждый вечер в десять часов он настраивался на «Голос Америки».

У них оказались похожие шрамы на руках, на его левой и ее правой, оба шрама рядом с локтем, одинакового размера и формы. Предназначение, отраженная в зеркале судьба. Он сказал ей, что был ранен в бою, в Индонезии, в операции против коммунистов. Ничего не сказал о другом шраме, на запястье.

Он, как и она, был сиротой, отщепенцем — все это замечательно, но большего об Алике Марина не знала. Она, казалось, смотрела на него со стороны. Он никогда не находился рядом полностью. Другой человек, тот, с которым она жила, — американец, заявивший, что ему двадцать четыре. Но в день свадьбы, когда она увидела штамп в его виде на жительство, выяснилось, что ему всего двадцать один.

Через несколько недель она узнала, что его мать жива.

Некоторые заводские ребята говорили Марине, что он довольно славный малый, но всегда держится в стороне, всегда один, не вливается в коллектив, совсем не похож на русского по темпераменту — иными словами, душа не нараспашку.

В день их свадьбы Кастро получил Ленинскую премию Мира. Это случилось через две недели после залива Свиней.

В записной книжке он написал по-испански числа с одного до семнадцати, пропустив пятерку и шестерку.

— А другие девушки, с которыми я здесь знакомился, почему они хотели встречаться со мной, как ты?

— Я не знаю, — ответила она.

— Потому что я американец. Вот что смешно. Я покинул свою страну из протеста, а теперь я для всех — настоящий американец. Кроме, разве что, вот чего. Когда я хотел жениться на девушке с завода, Элле, она отказала по той же причине, по которой начала со мной встречаться. Я американец. Она сказала, что рано или поздно меня арестуют за шпионаж. Ее семья думает, что я шпион. Возможно, она и сама думает, что я шпион. Страх обычного российского жителя. Я ее видел несколько дней назад. Растолстела, как бочка.

Интересно, думала Марина, он так много пишет в этих новых больших блокнотах. Что за фотографии он хранит в шкафу на верхней полке, за чемоданами? Что за карандашный набросок, похожий на план первого этажа завода радиоприемников?

Он сказал, что описывает свои впечатления от России.

А что это за маленькая штучка на стене над диваном-кроватью, которая совсем там ни к чему? Кто-то подслушивает, о чем мы говорим?

Даже теперь, после смерти Сталина, она не знала, кому Доверять. Ее дядя Илья — полковник МВД. В форме он походил на нарисованного героя Великой Отечественной. Алик хотел, чтобы она выяснила все о должности Ильи, зарплате, обязанностях. Она знала, что он как-то связан с лесной промышленностью. Ответственный пост, но совершенно не имеющий отношения к шпионам и контрразведке. Он был заведующим лесоматериалами или что-то вроде. Так ей казалось.

Алик сказал, чтобы она выяснила поподробнее. Это нужно для его записок о России.

Иногда Алик в одиночку брал напрокат лодку и плыл по течению реки мимо дома. Он несколько раз выкрикивал ее имя против ветра, пока она не выходила на балкон, чтобы помахать ему рукой. Он махал в ответ, как ребенок, чуть не подпрыгивая от восторга. Казалось, что он из своей лодочки восклицает: «Посмотрите на нас, это же чудо, настоящее чудо».