— Очень надо царапаться!

— А ты не в сам куст, ты рядом с ним проедь. Хотя бы в паре метров.

— Запросто! — Пока я отстегивал рюкзак, она скинула лыжи, воткнула их в снег и уселась на сани. — Смотри!

Надо сказать, что прокатиться на санках по склону Тибета было не так просто, как кажется на первый взгляд. Конечно, до трассы для фристайла ему далеко, но мелкие холмики имелись в огромном количестве, и каждый из них норовил изменить направление движения самым непостижимым образом.

При первой попытке Ира доехала до первого такого холмика, где ее развернуло под прямым углом, на чем поездка и закончилась. В следующей раз ее развернуло на том же месте в другую сторону, и только с третьей попытки сани проскочили злосчастное место, хорошо разогнались, достигнув середины склона, подпрыгнули на очередной кочке… Взметнулся сверкающий белый султан, и из него послышался возмущенный девичий крик:

— У тебя санки неправильные!!!

— Ну да? — я помог ей выбраться наверх, уселся на сани. — Смотри!

Проскочив между двух мелких кочек, я разогнался до свиста в ушах, взлетел на холмик по правую сторону склона, в верхней точке, когда меня слегка подкинуло вверх, дернул под собой сани, поворачивая их левее, с шиком подкатил под самый куст и небрежно почесал веточкой кончик носа.

— Знаю, знаю как надо! — замахала сверху руками девушка.

На этот раз она с визгом лихо пронеслась вниз по всему склону и домчалась но середины поляны, но — метрах в десяти от заветного куста.

Я сходил до рябиновых зарослей, нарубил сухостоя и сложил костерок под камнем на вершине холма, дал Ирене время покататься, потом предложил:

— Давай, покажу как надо?

Девушка хмыкнула, вскинув подбородок, покосилась свысока в мою сторону и, наконец, милостиво кивнула. Я усадил ее перед собой, оттолкнулся, промчался, вздымая снежный шлейф, до холма, в верхней мертвой точке дернул сани влево… О, нечистый дух Тибета! Сани, конечно, въехали точнешенько в куст, а вот Ирина свалилась с саней и скатилась по склону холмика на сторону. В свое оправдание могу сказать только то, что сам я скатился по другую сторону.

— Ты специально, специально! — закричала она и ловко влепила снежок мне в плечо. Потом еще один, и еще… Через пару минут уворачиваться надоело, я произвел энергичный ответный обстрел и перешел в атаку. Но в тот самый миг, когда оставалось сделать последний шаг, и можно было зарывать взбалмошную девчонку в сугроб, с ее головы слетела шапка, и иссиня-черные волосы хлынули на плечи… На меня словно дохнуло жаром раскаленное солнце долины драконов… и я тяжело осел в снег, ошалело глядя на смеющуюся рядом заречанку.

— Так тебе и надо! — тряхнула она волосами и убежала за санками. А я, очумевший от непереваримого клубления чувств, опять пошел за хворостом. А когда вернулся, девушка тихонько хлюпала носом под мерзлым кустом шиповника.

— Что случилось? Ушиблась?

— Не-а, — шмыгнула она. — Я на лыжах хотела прокатиться…

Загнутый кончик одной из лыж валялся под кустом, белея ровными волокнами на месте слома.

— Ну вот… — я сунул его под мышку, — Теперь придется покупать еще одну пару и снова возвращаться сюда.

— Зачем? — вскинула она удивленные глаза.

— Ты их тоже сломаешь, и можно будет сделать еще одни санки.

— А если не сломаю? — невольно улыбнулась она.

— Сломаешь, — утешил я ее, — здесь все ломают.

— Да?

— Да. Пойдем, — наверху, у санок, я достал из рюкзака бутылку кагора и налил ей вина в пластмассовый стаканчик. — На, выпей. Согреешься, пока костер разгорится.

Она выпила и брезгливо поморщилась.

— Фу, какая холодная.

— Считай, что это микстура. От простуды. — Я немного добавил. — Вот, выпей еще.

— А сам чего не пьешь?

— Я за рулем.

— Ну, немного-то можно…

— За рулем немного не бывает.

— Ты хочешь меня напоить… — угрюмо подвела итог девушка и осушила стакан.

— Ладно, больше не дам.

— Жмот, — немедленно отреагировала Ирина и поставила стаканчик рядом с рюкзаком.

— Так получилось, — пожал я плечами, плотно набил котелок снегом, повесил над костром и присел на сани. Огонь постепенно разгорался. Самое время сунуть в пламя завернутого в фольгу цыпленка.

— Это утка? — с интересом спросила девушка.

— Ага. Только сухопутная.

— Понятно… А тепло как стало… — она по-хозяйски взяла меня под руку, притянула к себе, положила голову на плечо и закрыла глаза.

Странно. Такая милая девчонка. Почему же я даже не смотрел на нее все то время, что мы карабкались по горам? Хотя, конечно — то ведь был сон. Просто сон.

Вскоре вода в котелке начала бурлить, а сквозь фольгу пробиваться аппетитный парок. Ирена повела носом, дрогнула, закрутила головой и, наконец, открыла глаза.

— Ну как, леди, вы готовы к принятию пищи?

— Всегда готова! — по-пионерски откликнулась она, подобрала ветку, выудила цыпленка из огня и ловко перекинула на сани между нами — запах-то какой! Ну, приступим?

— Я не хочу. Ешь.

— Как это не хочешь? — недоуменно переспросила она.

— Я… я не люблю есть.

— Странный ты парень, Игорь… Не куришь, не пьешь, не ешь… Ты вообще живой?

— Все может быть, — пожал я плечами. Она некоторое время колебалась, то глядя на меня, то принюхиваясь к курятинке и потребовала:

— Тогда отвернись и не заглядывай мне в рот!

— Я не заглядываю. Просто ты очень красивая. На тебя приятно смотреть… Ладно, я отойду.

— Нет! — немедленно запретила девушка. — Мне без тебя страшно.

— Тогда я заварю себе чаю. Это тебя не смутит?

На такой компромисс Ирена согласилась и мы с чувством отобедали. Она — цыпленком, я — чаем без сахара. Тем временем начинало смеркаться — зимний день короток. Пришлось сразу после еды забрасывать костер и возвращаться к машине. Иру, за неимением лыж, я посадил на сани, и вскоре она заявила, что ломать лыжи на Тибете ей нравится.

* * *

— Ирена, — осторожно спросил я, когда мы въехали в город, — ты не будешь против, если я заброшу домой свои шмотки?

— Какие еще шмотки?

— Санки, рюкзак, лыжи. Я здесь рядом живу, у «Московской».

— Ага, ясно. Потом пригласишь на чашечку кофе, потом окажется, что дома никого нет.

— Ира, я не виноват, что у меня мамочка каждые выходные играет в теннис.

— Ну вот, что я говорила!

— Посидишь в машине. Я быстро.