– Но главное – ощущение полного удовлетворения, – задумчиво произнесла она.

– Значит, тебя что-то не устраивает? – Роберт перестал смеяться, на лице появилось озабоченное выражение.

Мириэл глубоко вздохнула про себя. Как же она не увидела ямы, зияющей у ее ног? Возможно, Роберт любезен и щедр, но он ожидает взамен похвалы и благодарности.

– Нет-нет, не подумай, что мне с тобой плохо, – быстро проговорила она. – Никогда я не была такой счастливой, как сейчас – Она действительно почти счастлива, а по сравнению с прошлыми невзгодами ее теперешняя жизнь вполне благополучна. – Просто, на мой взгляд, состояния полного удовлетворения потому так трудно достичь, что оно измеряется не только мирскими благами. Иногда приятно просто посидеть спокойно и ничего не желать.

Роберт хмыкнул и расслабился в седле; черты его смягчились.

– Тебе это скоро наскучит, любовь моя. Ты ведь по натуре такая же, как я. Мы с тобой перестанем желать только тогда, когда умрем.

Мириэл промолчала. Бесполезно объяснять ему, какое это наслаждение, когда есть возможность удалиться от суеты. Он не поймет, да и она не верила, что сумеет убедить его. Возможно, в чем-то и они похожи, но в сущности – очень разные люди.

Странно вновь оказаться в доме, где она родилась, в ткацких мастерских и сарае для хранения шерсти, которые были гордостью и отрадой ее дедушки. Еще более странно видеть всюду пыль и запустение. Из работников остались всего один ткач и один подмастерье с четырехлетним стажем, запасы руна почти на исходе, четыре из шести станков простаивают.

– Значит, исполнители шерифа все-таки отыскали тебя, госпожа Мириэл, – сказал Хэм, старший ткач. Она помнила его здоровым сильным мужчиной, но теперь один его глаз закрывал мучнистый нарост – это, должно быть, и стало одной из причин ухудшения качества изготовляемой здесь материи, на которое жаловался итальянский торговец.

– Отыскали меня? – При слове «шериф» у нее гулко забилось сердце. Корона Матильды и мешочки с серебром так ясно встали перед глазами, что ей показалось, будто и другие видят их, и ее охватил безрассудный страх. Что, если Николаса поймали? Вдруг он все рассказал и теперь шериф выслеживает ее?

– Ты – наследница дома и мастерских, – объяснил ткач. – Если бы тебя не нашли в течение одного года и одного дня, все это отошло бы графу Линкольнскому. – Он отер сероватую верхнюю губу. – С тех пор как умер старый господин Эдвард, здесь поселилось горе. И это истинная правда, да упокоится его душа.

От облегчения у Мириэл едва не подкосились ноги. Ее и в самом деле искали, но ради ее же блага. Ее тайна не раскрыта.

– Я узнала, что мама и отчим умерли, потому и приехала. – Она глянула на Роберта, стоявшего чуть позади нее. Тот с задумчивым видом рассматривал мастерскую. – Упокой, Господи, их души, – почтительно добавила она и перекрестилась.

Хэм пробормотал то же самое и повторил ее жест.

– Значит, ты останешься здесь, госпожа? – С надеждой в глазах он воззрился на нее, чем очень напомнил ей Уилла, вымаливающего объедки со стола.

– Пока нет, – ответила Мириэл, – Мы направляемся в Бостон, а оттуда на корабле – во Фландрию. – Увидев, что он сник, она пожалела его и добавила: – На мое сукно большой спрос, так что эти станки тоже скоро заработают. Обещаю.

Старый ткач кивнул, но продолжал печалиться.

– Монастырь Святой Екатерины больше не поставляет нам руно, – доложил он. – Продает шерсть какому-то торговцу из Ноттингема.

– За шерсть и пряжу не беспокойся, Хэм, – живо сказала Мириэл, избегая смотреть на мужа. Торговцем из Ноттингема был Герберт, и после его смерти дела перешли к Роберту, но он не догадывался о ее связи с монастырем. – Хорошую шерсть достать не проблема. Месяца не пройдет, как я налажу работу этих станков.

Хэм опять вытер рот.

– После гибели господина Найджела мы ни разу не получали денег, – сказал он.

Мириэл поджала губы. Она чувствовала, что Роберт за ее спиной скрипит зубами от раздражения.

– Зайди ко мне завтра до того, как мы уедем. И парень пусть придет. – Она показала на подмастерье.

– Спасибо, госпожа. Я знал, что, если вас найдут, вы поступите с нами по справедливости.

– Я ценю справедливость, – сказала Мириэл с едва заметной улыбкой. – Мне самой немало приходилось страдать от незаслуженных обид, так что я стараюсь не обижать людей.

Роберт раздраженно крякнул и, покинув мастерскую, зашагал по мощеному двору к дому.

Мириэл повернулась, собираясь последовать за мужем. Хэм поклонился ей:

– Мы с Уолтером никогда не верили во все эти россказни, что болтали про вас, госпожа Мириэл. Всем известно, что вы с господином Найджелом ненавидели друг друга.

– Что за россказни? – Наверно, лучше было бы не спрашивать, но ее одолевало любопытство.

Хэм зашаркал на месте, прокашлялся:

– Говорили, будто в монастыре вы своевольничали так же, как и здесь. – Его обветренные щеки потемнели, он уперся взглядом в пол, в некую точку перед его стоптанными башмаками. – Будто согрешили с гостем под крышей обители, а потом сбежали с ним…

– Подлая ложь! – На лице Мириэл выступил гневный румянец, она выпрямилась. – Ничего подобного не было!

– Мы тоже так думали, – сказал Хэм, по-прежнему глядя в пол. – Но потом монастырь перестал поставлять нам шерсть, и господин Найджел проклинал вас на чем свет стоит.

Мириэл плотно сжала губы.

– А мама что говорила? – Очевидно, «Да, Найджел», – с горечью подумала она.

– Ничего, госпожа. – Хэм почесал кончик носа и робко посмотрел на нее. – Вообще-то нет, вру. Господин Найджел напился и перед всеми нами в мастерской заявил, что какова мать, такова и дочь, и тогда госпожа Аннет не выдержала и сказала, что вы совсем на нее не похожи, ибо у вас хватило смелости убежать с любимым человеком.

– Так и сказала?

– Да, госпожа.

Мириэл сглотнула слюну и отвернулась; горло внезапно сдавило от слез. Как мало они знали, как плохо понимали друг друга, но теперь ничего уже не исправишь.

В доме Элфвен уже растопила очаг и поставила на огонь котелок. Камни все еще источали сырую затхлость, в воздухе роились пылинки, но, по крайней мере, благодаря пылающему очагу дом начал постепенно оживать.

Уилл кружил по комнате, обнюхивая углы, изучая незнакомые запахи. У Мириэл стучало в голове. Ей хотелось одного – лечь в темном закутке и положить на лоб холодный лавандовый компресс.

У Роберта, однако, были другие планы. Не обращая внимания на Элфвен, будто она была неодушевленным предметом мебели, он заключил Мириэл в свои объятия.

– Я и понятия не имел, что ты из такой богатой семьи. Надо же, у вас даже каменный дом, – шутливо произнес он.