Униженный, мужчина ушел, но жажда мести горела в его сердце, и он задумал уничтожить баронессу Камелию. Он купил опий в гильдии Мечтателей и подкупил ее собственных людей, чтобы они опоили ее. Он сделал так, что она не могла ни думать, ни шевелиться без маковой настойки, и она готова была делать и говорить все, что он прикажет. Потом Тигр отобрал у нее ее гильдию и опаивал дурманом всех сестер до тех пор, пока не сделал их рабынями в городе, не знавшем рабства уже сотню лет.

Бароны не замечали того, что он творил, до тех пор, пока не стало слишком поздно. А когда поняли, что происходит, посмотрели на него и испугались. Потому что он превратил гильдию Сестер в гильдию Плоти. И у него были союзники на сотне морских судов. Союзники, готовые прийти на помощь, как только он позовет.

Он занял место за Высоким столом, и бароны наконец поняли, что не должны были бросать этого мальчика много лет назад. Они были глупцами. Ибо написано, что Закон подобен гигантскому ползучему растению. Он подкрадывается со спины и опутывает всех и каждого. Никому от него не спрятаться.

26. La Société des Droits de l’Homme

Общество прав человека

Свернувшись клубком, сижу на крыше, укутанная в темноту, как в плащ. До меня долетают звуки ночи: в своих берегах плещется река, этот Великий Змей; неугомонные уличные торговцы криками предлагают свои вечерние товары: устрицы и кофе для тех, у кого еще есть аппетит.

Рядом со мной без движения сидит тень, как огромная хищная птица с золотыми глазами, которые видят все. Потрепанные края плаща хлопают на ветру.

– Ты приведешь их? – спрашиваю я.

Феми смотрит на меня и не отвечает.

– Ты же знаешь, я сделаю это, даже если ты не будешь мне помогать, – говорю я.

– Я обещал защищать тебя, – вот все, что он произносит в ответ.

Внутри все сжимается от чувства вины.

Он обещал невозможное, учитывая, что именно я задумала. Но он дал моей сестре клятву крови и никогда этого не забудет.

– Я приведу их, – отвечает он наконец, и наступившая вслед за этим тишина говорит мне, что он уже ушел.

Вытягиваю руки и ноги, мышцы начинает покалывать, и я встаю, глядя на город сверху. Где-то среди этих шумных улиц спит Азельма; где-то дрожит от страха Этти. Мне в лицо бьет ночной ветер, что-то нашептывает в уши, гладит шрамы на моей спине, теперь уже превратившиеся в длинные нитки.

Слышу охотничью песнь и знаю, о ком в ней поется.

* * *

С корзиной в руке влезаю в кухонное окно дома по Рю Музен и ловко приземляюсь на ноги, как настоящая кошка.

В доме несколько этажей, пропитанных густым сигаретным дымом и наполненных громкими разговорами восторженных молодых людей.

Постоялый двор Тенардье перестал быть моим домом в ту ночь, когда он пытался заключить сделку и продать Этти Тигру. Некоторое время я жила с Призраками, потом под мостом Понт-Мари вместе с Феми Вано и несколькими другими Кошками из гильдии Воров. Потом Орсо договорился, чтобы я заняла комнату на верхнем этаже дома, населенного студентами. С тех пор как тысячи горожан умерли от заразы в воде, мы трудимся вместе – Отверженные и студенты. В конце концов, у нас один общий враг – знать.

Так что в качестве платы за проживание я работаю посланником между этим домом и Двором чудес, а иногда и курьером для гильдии Контрабандистов, которые с радостью принимают от студентов щедрую плату за оружие, патроны и прочие необходимые им товары.

Студенты, искренне преданные Орсо, учатся в лучших университетах города. Они смотрят на все широко распахнутыми глазами идеалистов, выросших с серебряными ложечками во рту. Они собираются в университетских дворах, чтобы послушать истории Мертвого барона. Но я-то уже знаю, что это не просто красивые истории. Орсо ничего не делает без причины и умысла. Ум старого медведя всегда пребывает в движении.

Грантер, у которого нюх ищейки, появляется на кухне, будто кто-то позвал его сюда. Он может за милю унюхать запах свежей pain-au-chocolat[23]. У меня их целая корзина, все еще теплых, украденных с полок соседней кондитерской. Запах напоминает мне о тех пирожных, которыми Этти так наслаждалась в Тюильри, и сердце начинает ныть от того, что сейчас ее нет рядом.

– Ты просто богиня, Нина! – Грантер целует меня в щеку и вытаскивает из корзины булочку; растопленный шоколад выступает по краям хрустящего теста. Он восторженно улыбается и проглатывает ее. Я ударяю его по руке, когда он пытается стащить еще одну.

– Нина, ну пожалуйста, – просит он. – Скоро настанет великий день. Нам понадобятся все силы.

– Великий день? – Кружась по кухне, я отхожу от него вместе с корзиной.

– Похороны Ламарка, – отвечает Грантер, улыбаясь, и я замечаю крошки у него на губах.

Три дня назад генерал Ламарк слег в постель от болезни.

– Наш агент донес. Они думают, что генерал долго не протянет. Похороны будут событием государственной важности, – продолжает Грантер, слизывая шоколад с пальцев. – Ламарк, конечно, представитель знати, но народ любит его. В городе все будет вверх дном. Прекрасное время для нас выступить с протестом.

Протестом с оружием и баррикадами и продуманным планом захвата улиц, в результате которого студенты планируют овладеть всем городом. А похороны Ламарка должны послужить им сигналом к началу действий. Невольно содрогаюсь, вспоминая, чем в прошлый раз закончились городские протесты.

«Они убили треть мышей умышленно, а еще треть – просто из азарта. Потом кошки повесили шестерых храбрых мышек на глазах у всех их братьев, чтобы остальные мыши научились бояться».

Неожиданно мое тело пронзает холод: скоро я получу то, что мне нужно.

Стряхиваю с себя оцепенение и иду с корзинкой в гостиную, где на мягких стульях сидят девятнадцать молодых людей; они разговаривают, курят и пьют при свете свечей. Еще одна группка собралась около круглого стола, на котором разложена карта и свалена куча бумаг.

Эти мужчины – члены Société des Droits del’Homme, Общества прав человека, политического клуба.

Я много узнала, находясь с ними бок о бок. Стены здесь картонные, а голоса у них громкие. По приказу дворца ни одна организация не может насчитывать более двадцати членов. Знать издала этот закон, чтобы избежать восстаний, похожих на то, в результате которого сорок лет назад чуть не были убиты король и королева. А потому общество состоит из отдельных небольших групп наподобие этой.