Я их поставщик оружия, посланник, посредник, приносящий новости и информацию из Двора чудес за звонкую золотую монетку. Но они не наемники, не торговцы, не мошенники, как Отверженные. Они не умеют держать меня на расстоянии, не умеют обращаться по-другому, а потому ведут себя так, будто я одна из них. И впервые в жизни я начала чувствовать, что могла бы стать частью мира за пределами Двора чудес и найти семью помимо гильдии Воров.

Мотаю головой, чтобы прогнать эти глупые мысли, и начинаю стаскивать с себя одежду; платье, сорочка, кринолин и корсет горой падают на пол. Тщательно умываюсь водой из кувшина, тру лицо ветошкой, потом расплетаю волосы, расчесываю их, заплетаю простую длинную косу и обматываю вокруг головы, чтобы было легче спрятать волосы под картуз. Достаю одежду Кошки: черные штаны, сапоги, рубашку.

Прячу всю свою женственность под мешковатой одеждой. Но перед этим еще туго стягиваю бинтами все свои округлости. Я будто стираю себя и создаю заново, с другим лицом и другими формами. Когда полосы ткани касаются шрамов у меня на спине, вспоминаю, кто я и какова моя цель. Я не женщина и не девушка. У меня нет кровного отца и нет дома, нет ничего из того, чем наделила меня жизнь при рождении. Я сама выбрала, кем мне быть. Я Черная Кошка. Я дочь этого города. Я чадо Томасиса, барона гильдии Воров. Никто не может ничего у меня забрать, потому что все уже забрал Тигр.

И я собираюсь все это вернуть.

Когда революция закончится, я получу то, чего так долго ждала, что планировала и над чем трудилась последние два года. Я воспользуюсь помощью этих юношей, как они пользовались моей помощью в своих военных играх. Они будут моим оружием, которое уничтожит Тигра раз и навсегда, потому что они могут сделать то, чего я как чадо Двора чудес совершить не могу: напасть на гильдию и даже уничтожить ее, не повергая при этом в войну весь Двор чудес.

Они послужат моей мести.

Достаю свои рабочие инструменты: резные отмычки, иголки, булавки для замков, – и убираю их в карманы брюк. Закатываю рукав и пристегиваю к руке кинжал, а потом снова прячу его под манжетой. Окунаю руки одну за другой в горшочек с серой пылью, чтобы ладони стали сухими, и, достав лоскуты длинной серой ткани, обматываю ими ладони, делая себе что-то наподобие перчаток. Надеваю куртку и заправляю под картуз непослушные волосы.

Я вылезаю через окно, чтобы избежать новой встречи с Сен-Жюстом, спрыгиваю на землю и исчезаю в переулке позади дома. Там я останавливаюсь, чтобы отдышаться и полностью успокоиться. Меня окружают звуки ночи и темнота улиц. Я слушаю. Из дома доносится разговор на повышенных тонах. Сен-Жюст строго кого-то отчитывает. Наклоняю голову и вслушиваюсь. Различаю их смех, узнаю все голоса. Никто не понял, что я ушла.

Я Черная Кошка гильдии Воров, и это моя охота.

Я готова.

29. Перо и Крысы

Место встречи – склад, наполненный, куда только хватает взгляда, бочками с японским саке.

Стараюсь сохранять спокойствие и не думать о том, что должно сейчас произойти. Вздыхаю и потягиваюсь, подняв вверх руки. До их прихода еще есть время. Поэтому я принимаюсь за работу. Вынимаю пробки из нескольких первых бочек, стараясь глубоко не вдыхать, достаю из куртки шприц и фляжку для воды.

Первыми прибывают Летучие мыши – Кордей, Монпарнас и Кол-Бланш. Все они появляются незаметно; только что их не было – и вот они уже здесь. Они стоят в тени, смотрят и ничего не говорят. Я тоже молчу, жду остальных.

Следующими появляются Мертвый барон и Волк; за несколько минут до их прибытия нам сообщает о них особый запах Призраков, и вот уже мы видим их, покрытых слоем серой пыли. Орсо кивает, Волк кланяется.

Затем приходит Адлен Йельс, барон гильдии Мечтателей, и это никого не удивляет, потому что мы в одном из его складов, куда Контрабандисты доставляют наркотики, которые он в свою очередь продает Тем-кто-ходит-днем. Он слегка кланяется мне, и я вижу, как приподнимаются при виде этой сцены брови Кордей.

Над нашими головами кто-то разговаривает и скребется. Поднимаю голову и отвечаю на сигнал Крыс из гильдии Контрабандистов. Первой входит Тамар л’Ор, она ведет за собой очень старую женщину, согнувшуюся чуть ли не пополам. Обе одеты в шубы из свалявшегося коричневого меха, толстые непромокаемые фартуки и сапоги, способные выдержать долгие путешествия по морю. Обе двигаются плавно и осторожно. Волосы, там, где они виднеются из-под меховых шапок, представляют странную смесь узелков и косичек; руки – жесткие, выжженные солнцем, привыкшие к морю и соли. Старая женщина не может идти сама; ее широко раскрытые глаза – молочно-белого цвета, она слепая. Это Нихуан, Рыболов, одна из Чудесных Двора чудес и баронесса гильдии Контрабандистов.

Тамар явно не в духе и взволнована. Как и всем Крысам из гильдии Контрабандистов, ей гораздо спокойнее плыть в открытом море, чем находиться на суше. Она встречается со мной взглядом и даже не улыбается.

Слышится звук, похожий на хлопанье крыльев, и появляется Феми – Птица, Ястреб, тот, кто собрал здесь их всех для меня. Он проскальзывает в окно и едва заметно мне улыбается. Кто-то кашляет у него за спиной, и в том же окне, через которое он сейчас вошел, появляется маленькая фигурка.

Я низко кланяюсь баронессе Комаид из гильдии Хранителей знаний, а она смотрит на меня, как тетушка, с любопытством взирающая на расшалившееся дитя.

– Это Гайятри? – спрашивает Рыболов у Тамар надтреснутым голосом.

– Да, Матушка, – отвечает Тамар.

– Да, запах пыльного пергамента и чернил ни с чем не спутаешь.

– Но это лучше, чем запах рыбы и соли, – парирует Комаид.

– Пфф, – фыркает Рыболов. – А что такого сделала эта маленькая Кошка, чтобы к ней по вызову приходила баронесса Пера?

– Она вытащила из Шатле одного из моих сыновей, – отвечает Комаид. – Моего любимого сына. Мы, Люди Пера, в долгу перед тобой, Черная Кошка. Вот почему я здесь. – Она находит меня глазами и улыбается, а в уголках ее больших глаз собираются морщинки.

Чувствую, как в ответ мои губы растягиваются в улыбке. И правда, любимого сына.

– Да, Кошка, – говорит Орсо. – И теперь, когда ты полностью завладела нашим вниманием, почему бы тебе не рассказать, зачем ты нас здесь собрала?

Кланяюсь всем присутствующим, стараясь не дрожать. Отцы и Матери Двора