Солнышко вышла погулять с Морковкой. Теперь во время прогулок она выискивала потерянные вещи для веб-сайта; с собой она носила маленький блокнот и карандаш, чтобы сразу записать информацию для ярлыка, пока она ее не забыла. Фредди делал газон одному из клиентов, так что Лора осталась одна в доме. Не считая Терезы.

– Знаю я, знаю! – вслух произнесла она. – Обещаю, что сегодня я поищу.

С тех пор как Солнышко сообщила, что подсказка, в которой они так нуждались, содержится в письме Энтони, Лора пыталась вспомнить, куда его положила. Сначала она решила, что оставила его на туалетном столике в спальне Терезы, но дверь по-прежнему была заперта, так что она не смогла это проверить. В любом случае, если бы Терезе было нужно, чтобы Лора нашла какую-то вещь, она бы не препятствовала поискам. Даже она не могла вести себя настолько нелогично. Лора вошла в кабинет. Сначала ей нужно было проверить почту. Веб-сайт пользовался популярностью: уже было зафиксировано сто просмотров. Было два письма. Одно – от пожилой женщины, которая сообщила, что ей восемьдесят девять лет и она пользователь Интернета уже два года благодаря местному пенсионному центру. Она услышала о сайте по радио и решила на него зайти. Ей показалось, что фрагмент пазла, найденный много лет назад на Коппер-стрит, может принадлежать ей, вернее, ее сестре. Они часто ссорились, и однажды, когда сестра вела себя особенно ужасно, она утащила кусочек картины-пазла, которую собирала ее сестра. Она вышла из дома погулять и выбросила фрагмент в сточную канаву. «Я поступила по-детски жестоко, знаю, – писала она, – но моя сестра ничем не уступала дьяволу. Она побагровела, когда узнала, что не хватает одного фрагмента». Но пожилой даме этот пазл был не нужен. Ее сестра давно умерла. А дама с удовольствием попрактиковалась в написании электронных писем.

Второе письмо прислала молодая девушка, которая претендовала на лимонно-зеленую резинку для волос. Мама купила ей ее, чтобы подбодрить перед первым днем в новой школе, поскольку она очень переживала. Она потеряла резинку в парке, возвращаясь с прогулки с мамой, и рассчитывала, что ей вернут ее и она будет хранить ее как память о прошлом.

Лора ответила на оба электронных письма, а затем принялась искать письмо Энтони. Когда Солнышко и Морковка вернулись, Лора нависала над письмом, лежащим на кухонном столе. Она обнаружила его в письменном столе в зимнем саду, наконец-то вспомнив, что сама положила его туда. Солнышко сделала для них приятные чашечки чая и села рядом с Лорой.

– Что там написано? – спросила она.

– Что где написано? – спросил Фредди, входя через заднюю дверь.

Его ботинки были в грязи. Лора и Солнышко посмотрели на его ноги и хором потребовали снять их.

Фредди засмеялся и стал стаскивать ботинки. Он оставил их на крыльце, на придверном коврике.

– Вот что значит «подкаблучник»! – воскликнул он. – А теперь расскажите мне, что это за письмо?

– Письмо святого Энтони, которое прилагалось к завещанию, и сейчас мы собираемся найти подсказку, – пояснила Солнышко с уверенностью, каковой Лоре не хватало.

Она начала читать вслух, но всколыхнувшаяся скорбь сжала ее горло еще до того, как она прочла первую строчку.

Солнышко взяла у нее письмо и начала читать – медленно, но решительно; со сложными для нее словами ей помогал Фредди. Когда она дошла до последнего абзаца, в котором Энтони просил Лору с ней подружиться, ее лицо озарила улыбка.

– Но я первая тебе предложила! – сказала она.

Лора взяла ее за руку:

– И я очень рада, что ты это сделала.

Фредди хлопнул ладонями по столу.

– Хватит с нежностями, девушки, – сказал он, отклоняясь на стуле назад так, что он стал на две ножки. – Ну и где подсказка?

Солнышко посмотрела на него с искренним удивлением, которое быстро переросло в нескрываемое презрение, когда она поняла, что он не шутит.

– Вы же не серьезно! – сказала она, взглядом прося у Лоры поддержки.

– Ну, это может быть все что угодно… – неуверенно произнесла Лора.

Фредди снова принялся изучать письмо.

– Ну же, Джон Макинрой, – сказал он Солнышку, – просвети нас.

Солнышко вздохнула так, будто была школьной учительницей, которая сильно разочаровалась в своих учениках, и медленно покачала головой, после чего сказала:

– Это же очевидно.

И когда она объяснила, они согласились с тем, что, конечно же, все очень просто.

Юнис

2011 год

Сегодня был хороший день. Относительно. Теперь уже никакой день не был по-настоящему хорошим. Лучшее, на что могла надеяться Юнис, – несколько озадаченных улыбок, случайное узнавание ее, а самое важное – отсутствие слез на глазах мужчины, которого она любила бо́льшую часть сознательной жизни. Она гуляла с Бомбером рука об руку по бледному клочку пустой земли и по бетонным плитам, которые дежурный сотрудник пансионата «Счастливые небеса» с гордостью назвал розарием. Единственным свидетельством того, что здесь когда-то росли розы, были несколько согнувшихся коричневых палок, торчавших из земли. Было впечатление, что на этом месте когда-то бушевал пожар. Юнис готова была разрыдаться. И это еще был хороший день.

Бомбер хотел в «Причудливый дом». Перед тем как периоды забывчивости участились, а он уже знал, что его ждет впереди, он ясно выразил свои пожелания. Он собирался официально передать Юнис свои полномочия, когда придет время, чтобы таким образом обезопасить себя и спасти те остатки чувства собственного достоинства, которые можно будет выжать из столь мрачного будущего, какое его ждало. Он мог бы доверить Юнис даже свою жизнь. Она бы делала для него все необходимое. Но Порша их опередила. Поскольку у нее было достаточно денег и она была ближайшей родственницей Бомбера, она заманила его к «специалисту», который, несомненно, в расчете на ее благодарность, дал заключение, что Бомбер «не в состоянии принимать рациональные решения». Так что Порша стала его опекуном.

На следующей неделе Бомбера поместили в «Счастливые небеса».

Юнис отстаивала его интересы как могла; она требовала поместить его в «Причудливый дом», но Порша была непоколебима. Якобы «Причудливый дом» находился «слишком уж далеко», что не позволяло бы часто навещать его. «И в любом случае, – заявила она с поразительной бессердечностью, – вскоре Бомбер не будет соображать, где он находится». Но пока он понимал. И его это убивало.

Как ни странно, Порша к нему приезжала. И во время ее визитов все были напряжены и чувствовали себя неловко. Она бросалась из одной крайности в другую. То она им командовала, то боязливо съеживалась. Его реакция на то и на другое была одинакова – потрясение, сопровождающееся болезненным состоянием. Лишив его того, что он хотел, она осыпала его дорогими и зачастую бессмысленными подарками. Он понятия не имел, что такое кофеварка эспрессо, а тем более как ею пользоваться. Он выливал модные лосьоны после бритья в унитаз, а дорогущей камерой подпирал дверь. В конце концов Порша, приезжая в «Счастливые небеса», стала проводить бо́льшую часть времени за чаепитием с Сильвией – льстивой дежурной медсестрой, которая была преданной фанаткой Порши: она восторгалась книгами о Гарриет Хоттер, которых уже, к сожалению, было три.