Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Консуэло приходится воровать хлеб, чтобы выжить! Если вы слишком заняты, чтобы ехать за ней, то поеду я!
Муж знал, что мне запретили переписку. Он рассказал об этом своим товарищам.
– Какой прекрасный сюжет для фильма, – сказали они. – Но, Сент-Экс, ваша жена может умереть!
Как объяснил Тонио, доктор уверил его, что я на правильном пути и готова пройти эффективный курс лечения. Поэтому он не должен все портить и писать мне!
Актеры и режиссер запротестовали, его посадили в поезд, идущий в Швейцарию, и он снова оказался в клинике.
Первое, что он продемонстрировал мне, – два билета до Парижа. Я не понимала, я плохо слышала, ему пришлось повторять все по нескольку раз. Он плакал как ребенок. Просил прощения. Я потеряла пятнадцать килограммов, и ему пришлось подвязать шнурком юбку, которая не держалась у меня на талии».
Как-то Консуэло упала в обморок на улице, очнулась в клинике для нищих, откуда Экзюпери… не захотел ее забирать!
«Я вернулась домой. Униженная и отчаявшаяся: ведь меня хотели оставить в этой больнице. Полицейские дважды приходили к нам убедиться, что мой муж не имеет ни малейшего желания забирать меня. Но им не удалось ни увидеть Тонио, ни побеседовать с ним по телефону. Дверь Тонио оставалась запертой, и только голос моей золовки сообщал им, что ее брат спит и что они отправят друга навестить больную».
А утром Тонио вышел к завтраку как ни в чем не бывало!
«О моих ночных несчастьях никто не вспоминал. Муж уселся за пианино. Я выглядела чудовищно и не решалась двинуться с места. Тонио сделал мне знак подойти и сесть рядом с ним на диванчик. Он хотел извиниться, что не пришел в больницу прошлой ночью.
– Я велел Гастону привезти тебя сюда, – объяснил он. – Мне было бы очень тяжело идти туда самому. Ему понадобилось два часа, чтобы разыскать тебя. А так как у него не было подписанных мной бумаг, ему не хотели тебя отдавать. А я волновался и ждал его. Мне дали какие-то порошки, и я заснул».
…Пользуясь вашей зависимостью, нередко уже и материальной, агрессор может отказывать вам в деньгах на лечение, лекарства.
«Его доход составлял 300 тысяч ежемесячно, но он отказался дать мне 12 тысяч на лечение спины, мотивируя тем, что я плохая. Вот если стану хорошей, тогда он посмотрит. Ладно мне. Он отказывал в лекарствах ребенку и тут же покупал себе дорогущую путевку и пляжные тапочки за семь тысяч».
Неглект – это и оставление вас в беде, и насмешки над вашими проблемами со здоровьем.
«Я сломала ногу – перелом плюсневой кости. В травмпункт увезли на «Скорой», обратно, сжав зубы, сама поднялась по лестнице на четвертый этаж. Я позвонила ему. К вечеру он приехал – в первый и последний раз. Орал, обвинял, что я делала кульбиты на лестнице и теперь хочу отвлечь от дела занятых людей типа него.
За все полтора месяца ни разу не пришел. Рядом был отец, если бы не он, мне умирать с голода? Надо было на контрольный рентген, но не попала. Надо было второго мужчину, чтобы снести меня вниз, а он только орал по телефону: «Сдохни, мразь, под забором, сдохни, я посмеюсь», – и озвучивал планы, как меня будут насиловать бомжи или же он сам меня в фундамент забетонирует.
В итоге, когда выбралась на рентген, то оказалось, что срослось неправильно. Операцию травматолог отказался делать из-за астмы и сердца. Сказал, что я всегда буду хромать».
Есть хищники, кайфующие, доводя жертву до самоубийства. Наверно, от подобного поворота событий не откажется ни один из них: осознание того, что ради них человек лишился самого дорогого – жизни, невероятно подкачивает грандиозность. Вообще, смерть жертвы очень будоражит хищника, он чувствует огромный прилив энергии, точно вампир, насосавшийся крови.
Валерий Брюсов распробовал это извращенное удовольствие еще в 20 лет, когда полунамеренно простудил свою любовницу Елену Краскову (Маслову), а когда она слегла с опасной болезнью, с замиранием сердца ждал развязки. Позднее Брюсов подтолкнул к суициду Нину Петровскую и Надежду Львову. Подробнее – в моем посте «Непреодоленная бездарность» Валерий Брюсов».
Обстоятельства самоубийства своей матери вспоминает дочь Сталина, Светлана Аллилуева:
«Это сдерживание себя, эта страшная внутренняя самодисциплина и напряжение, это недовольство и раздражение, загоняемое внутрь, сжимавшееся внутри все сильнее и сильнее, как пружина, должны были в конце концов неминуемо кончиться взрывом…
Так и произошло. Вроде «и повода-то не было». Всего-навсего небольшая ссора на праздничном банкете. «Всего-навсего» отец сказал ей: «Эй, ты, пей!» А она «всего-навсего» вскрикнула вдруг: «Я тебе не эй!» – и встала, и при всех ушла вон из-за стола…
Мама оставила ему письмо. Я никогда, разумеется, его не видела. Его, наверное, тут же уничтожили. Оно было ужасным. Оно было полно обвинений и упреков».
Покончила с собой и племянница, а по совместительству «любимая женщина» Гитлера – Гели Раубаль. Наложила на себя руки и любовница фюрера – актриса Рената Мюллер. Другую – Митци Рейтер – в последний момент вытащили из петли. «Прима» же Гитлера – Ева Браун – дважды предпринимала попытки суицида.
Увы, на этапе Соковыжималки задумываться об этом начинают даже самые оптимистичные – когда-то! – жертвы.
«Мысли о смерти меня просто преследовали. Вешаю белье на пятом этаже, открытый балкон, табуретка качается, думаю: самоубийство – большой, непростительный грех, но если табуретка подломится – это ведь несчастный случай? Но табуретка не ломалась.
Во сне, только закрою глаза – хожу между разрытых могил и так мне хорошо, спокойно… Я рассказала ему свои сны, он как-то приободрился:
– Да-да, милая, не переживай, детям будет без тебя хорошо, я никогда не женюсь и полностью посвящу себя им. Скажи только, когда это случится?
– Ну, не знаю, только чувствую, что скоро умру.
И вот он приходил домой и очень раздражался, видя, что я еще жива».
«Последние годы нашего брака у меня было навязчивое желание выкинуться из его машины на полном ходу или уснуть и не проснуться».
«Думаю, он хотел меня вынудить к самоубийству. Он бы точно сухим из воды вышел. Ведь всё было бы замаскировано: все видели, как он был ко мне заботлив, как интересовался моим здоровьем, и слышали, как я кричала ночами во время «побудок».
На фоне этих бесчинств совсем «безобидными» мелочами выглядят такие проявления неглекта, как:
– постановка перед выбором: или есть то, что дает агрессор, или голодать. Не можете питаться овсянкой на воде в течение месяца? Значит, не голодны. Творог? Ишь чего захотела;
– намеренная порча блюд с целью испортить вам аппетит, нанести вред здоровью. Человек переливает уксуса в салат, пережаривает блюда, настаивает на том, чтобы вы поели «осетрины третьей свежести», и вы получаете пищевое отравление;
