Для начала лучше поговорить со старшим сыном, пусть разберётся с Ириссэ. Или лучше обсудить всё с Анайрэ?

«Любезная матушка, моё сердце встревожено тем, что Гавань превращается в оборонительную крепость. Зачем это, прошу, скажи! Вала Мелькор сваливает всю вину на себя и своё прошлое, но, любезная матушка, я ему не верю! Знаю, он не говорит всей правды».

Сынок боится за наше будущее, он такой умный! Кто сможет править лучше него? Конечно, никто. Уж точно не отец и не этот сумасшедший Феанаро. Хочет творить полезные вещи? Вот пусть и творит, сколько пожелает. В ресурсах не откажем. А во власти должны быть те, кто любит свой народ, а не только себя драгоценного.

«Дорогая моя, любимая мама, прошу, береги себя, не пей много вина. Ты знаешь, как я люблю тебя и как переживаю, когда ты наносишь себе вред. Я вернусь так скоро, как только смогу, и сразу же заеду к тебе и расскажу о свадьбе Финдарато. Они с Амариэ прекрасная пара!»

Конечно, жду. Ты единственный, кто меня по-настоящему любит. Сынок мой обожаемый! Надо написать ответ Арьо. И не только ему…

— Принесите мне три листа! — приказала Индис. — И выйдите вон! Вина мне не нужно. Не сейчас.

***

Проснувшись, Финдарато не сразу понял, где находится. Ясно лишь одно — не на улице. Уже хорошо.

Эльф всё ещё был пьян, поэтому мир расплывался и кружился. Потолок выглядел узнаваемо, однако недостаточно для понимания, какая это часть альквалондского дворца. Надеясь, что не заснул в покоях жены какого-нибудь мстительного Тэлеро, Инголдо попытался вспомнить, как вообще попал в замок с корабля, однако это не представлялось возможным.

Кто-то донёс… Руки-ноги вроде бы целы, значит, не уронил. Или не сильно.

Радовало одно: под спиной ощущалась мягкая постель, а кроме того, никто не угрожал расправой или нотациями.

— Наконец, ты проснулся, — прозвучал ласковый голос, и Финдарато понял — он в супружеской спальне. Своей. Пожалуй, это неплохо.

Амариэ, слегка смущённая, однако настроенная весьма решительно, лишь незначительно прикрывшаяся чем-то шёлково-бирюзовым, придвинулась вплотную, немного неловко обнажилась, села на мужа верхом и стала резковатыми движениями ласкать абсолютно расслабленное тело.

— Ты неправильно делаешь, моя драгоценная, — выдавил из себя Инголдо, пытаясь протереть глаза. — Дай мне студёной воды напиться, умой моё лицо, и я весь твой! Делай со мной, что хочешь.

Видимо, к подобному Амариэ никто не готовил — эльфийка заторопилась, не смогла прикрыться, отбросила ткань, обнажённой встала в постели и растерянно огляделась в поисках воды. Финдарато обречённо вздохнул, закрыл глаза и в какой-то момент снова заснул, чтобы оказаться разбуженным ласковым холодным прикосновением ко лбу и щекам. Губы тронуло мягкое и влажное, ощутились капли воды. В одно мгновение вернувшись к жизни, принц сел, взял из рук жены чашу и жадно опустошил.

— Как мне тебя отблагодарить, спасительница? — спросил Инголдо, возвращая посуду.

— Лаской, — смутилась Амариэ, сказав положенное по статусу жены.

Устав каждый раз думать, что супруга слишком обычная, Финдарато обнял её за плечи, провёл ладонями по груди. Эльфийка вздрогнула, сжалась, засмеялась — щекотно. Нолдорский принц подавил желание продолжить мучить Амариэ, доставляя совсем не те ощущения, поэтому взял напряжённые руки жены и стал ласкать ими себя.

— Я интересен для изучения? — спросил Инголдо, нежась в своих же объятиях. — Не бойся, за глоток воды я готов на всё.

Проведя подрагивающими ладонями Амариэ по бёдрам, спустив их к низу живота и дальше, эльф блаженно прикрыл глаза.

— Вот так это делается, — выдохнул он, помогая правильно сжимать твердеющую плоть, поднимать и опускать руку. — А теперь…

Финдарато кивнул супруге, приглашая удобно разместиться на нём.

— Но… — Амариэ снова зажалась, не готовая садиться сверху.

Неудивительно — её воспитывали строго, научили играть вторую роль всегда. Подумав, что после вчерашнего веселья будет нелегко сделать всё, как надо самому, Финдарато поднялся, уложил Амариэ на подушки и стал осторожно гладить и надавливать.

Сквозь наслаждение во взгляде эльфийки показалось искреннее удивление и восхищение, которое бывает только в самый первый раз. Но… неужели это возможно? Как она хранила себя, не поддавшись обычному любопытству? Зачем?

Однако недоумение быстро сменилось приятным пониманием, что сочный плод, упавший в руки, не только не надкусан, но даже не тронут любопытными пальцами. Это было волшебно, вдохновляюще и подействовало целительно. Забыв об усталости и опьянении, Финдарато прикоснулся губами, начал двигать языком. Амариэ задрожала, ахнула, напряжённо сдвинула брови, закусила губы.

Тела соединились, принц на мгновение вспомнил, как свет Древ Телпериона и Лаурэлин сливается в одно, улыбнулся ассоциации и сразу же забыл обо всём. Хотелось только одного — наслаждаться.

Примечание к части Песни:

Ю.Антонов "Несёт меня течение"

Ю.Лоза "Плот"

Не ждали

Смятый листок полетел в огонь. На этот раз на нём были не размышления, строки песен и стихов и ненужный набор слов, а письмо. На этот раз Нельяфинвэ был не один в своей комнате, приводя в порядок хаос в голове. На этот раз он был в переговорной.

— Тьелко, — поднял глаза в потолок старший Феаноринг, — ты заставляешь меня жалеть о том, что я приказал служанке из Второго Дома развлекать Карнистира. Может быть, стоило ему позволить завершить начатое?

— Ой, братец, оставь эту свою манеру говорить для кого-то помладше, — отмахнулся Туркафинвэ, — от меня всё равно пользы больше, чем вреда. Карты видел? Если бы не я, ты бы так и сидел в тёплом семейном кругу, слушая сладенькие речи о будущих детках. Финьо уже сотню колыбельных, наверно, сочинил?

— Тьелко, — Майтимо напрягся, — я предпочёл бы находиться именно в кругу семьи — своей семьи! — а не здесь с тобой, обсуждая интриги Ноло и твоё поведение. Хочешь жениться — женись. Хочешь гулять — для этого у нас полный дворец доступных девок!

— Виноват, согласен, — развел руками Туркафинвэ, видя, что брат уже на грани, — и я готов поговорить с дядюшкой. Он ведь сейчас придёт?

— Да, — Нельяфинвэ опустил глаза, — придёт. У меня к нему пара вопросов. И тебя здесь быть не должно.