— Ненавижу королев красоты! — заорала она при виде Лолы.

— Заткнись, Эмили, она своя, — оборвал ее Тайер.

Прошло еще немного времени. Тайер поставил музыку семидесятых, все пили водку и выделывались под музыку, а Джош снимал все это на мобильник. Пришли еще две девушки и парень, высокие и красивые, как модели. Тайер представил их мажорными детками видных ньюйоркцев; если отпрыск не выглядит как модель, родители от него отрекаются. Девушку звали Франческа, у нее была привычка во время разговора размахивать длинными тонкими руками.

— Я тебя уже видела, — сказала она. — На премьере фильма с Николь Кидман.

— Да, — громко ответила Лола, чтобы перекричать музыку. — Я была с бойфрендом, Филиппом Оклендом.

— Обожаю Николь, — вздохнула Франческа.

— Ты с ней знакома?

— С раннего детства. Она приходила на мой тринадцатый день рождения. — Франческа увела Лолу в ванную поправить макияж. В ванной пахло несвежими полотенцами и рвотой. — Филипп Окленд классный. Где ты с ним познакомилась?

— Я его референт.

— Когда мне было шестнадцать, я встречалась с учителем. Люблю мужчин постарше.

— Я тоже, — усмехнулась Лола, глядя на Тайера и Джоша, затеявших дружескую встречу по боксу. Покрутив головой, она решила, что достаточно наказала Филиппа. — Мне пора.

Вернувшись на Пятую авеню, она застала Филиппа в кухне — он наливал себе бокал вина.

— Котенок! — воскликнул он при виде Лолы, поставил бокал и обнял любовницу, но когда он потянулся поцеловать ее и начал гладить грудь, Лола резко отстранилась. — В чем дело? — спросил он. — Я тебе звонил, ты не ответила.

— Я была занята.

— Вот как? — переспросил он, словно удивившись, что Лола нашла себе занятие. — Где ты была?

Лола пожала плечами:

— С друзьями.

Взяв бокал, она налила вина и направилась в спальню.

Окленд немного выждал и пошел за ней.

— Котенок, — начал он, присаживаясь рядом с ней на кровать. — Что ты делаешь?

— Читаю Star.

— Хватит дуться, — примирительно сказал Филипп, потянув журнал у нее из рук.

— Отстань. — Лола отвесила Окленду увесистый шлепок и углубилась в рекламу костюмов для Хэллоуина. — Нужно решить, кем переодеваться на праздник. Я могу одеться Линдси Лохан или Пэрис Хилтон, но я не знаю, в чем будешь ты. Или я могу одеться госпожой, а ты — бизнесменом вроде того, что живет в пентхаусе. Ну, которого ты терпеть не можешь.

— Полом Райсом? — сказал Филипп. — Этим мудаком, мистером Хеджевый Фонд? Лола. — Он погладил ее по ноге. — Я сделаю все, что ты захочешь, но не стану делать из себя клоуна на детском празднике.

Лола резко подалась вперед, зло посмотрев на него.

— Это Хэллоуин, — с нажимом сказала она, словно вопрос не подлежал обсуждению. — Я хочу повеселиться. Я хочу на вечеринку! Это же главный праздник года!

— Знаешь, что? — нашелся Филипп. — Одевайся кем хочешь, останемся дома и устроим собственный маленький Хэллоуин.

— Нет, — капризничала Лола. — Какой смысл наряжаться, если никто тебя не увидит?

— Я тебя увижу, — пообещал Филипп. — Или я никто?

Лола отвела глаза.

— Я хочу веселиться. Тайер Кор сказал, в отеле «Бауэри» будет отвязная вечеринка.

— Кто такой Тайер Кор?

— Парень, который пишет для Snarker.

— А что такое Snarker?

Лола шумно вздохнула, словно последний вопрос переполнил чашу ее терпения, отшвырнула журнал, встала с кровати и направилась в ванную.

— Как это получается, что мы никогда не делаем, чего я хочу? Почему мы должны постоянно ходить к твоим друзьям?

— Так уж случилось, что мои друзья — весьма интересные люди, — ответил Филипп. — Но так и быть, если ты хочешь пойти на ту вечеринку, сходим.

— И ты кем-нибудь оденешься?

— Нет.

— Тогда я пойду одна.

— Хорошо, — ответил он и вышел. Пожалуй, он слишком стар для подобных игр. Взяв телефон, он позвонил режиссеру «Подружек невесты», который, к счастью, оказался дома, и пустился в подробное обсуждение будущего фильма.

Через несколько минут Лола вошла в кабинет и остановилась, сложив руки на груди. Филипп взглянул на нее и отвел взгляд, продолжая разговор. Лола, кипя от злости, вернулась в гостиную. Не зная, как вывести его из равновесия, она вспомнила снимки из старого Vogue. Взяв журнал с полки, она громко шлепнула его на кофейный столик и открыла посередине.

Ее расчеты оправдались: вскоре Филипп вышел из кабинета, увидел фотографии и замер.

— Что ты делаешь? — жестко спросил он.

— Ты что, не видишь? Журнал смотрю.

— Где ты это взяла? — спросил он, подходя к ней вплотную.

— На книжной полке, — невинно ответила Лола.

— Положи на место.

— Почему?

— Потому что я так сказал.

— А ты кто? Мой отец? — задорно спросила она, радуясь, что от его спокойствия не осталось и следа.

Но Филипп не отреагировал на шутку и вырвал журнал у нее из рук.

— Это переходит всякие границы!

— Ты что, стесняешься?

— Нет.

— А, понятно, — протянула Лола, прищурившись. — Ты ее все еще любишь! — Она вскочила и кинулась в спальню, откуда тут же донеслись глухие удары, словно кто-то лупил кулаками по подушкам.

— Лола, прекрати, — поморщился Филипп.

— Как ты можешь любить меня, если все еще любишь ее? — завопила мисс Фэбрикан.

— Это было давно. И я не говорил, что люблю тебя, Лола, — твердо сказал он. Эти слова явно были лишними.

— Значит, ты меня не любишь? — Пронзительно завизжала Лола.

— Я не говорил, что не люблю, просто мы знакомы всего два месяца…

— Дольше! Десять недель как минимум!

— Хорошо, десять недель, — уступил Филипп. — Какая разница?

— А ее ты любил? — не отставала Лола.

— Хватит, котенок, не глупи, — сказал он, подошел к Лоле, которая попыталась — не очень решительно — его отпихнуть. — Слушай, я к тебе очень привязан, но о любви говорить еще рано.

Лола сложила руки на груди и заявила с упрямым видом:

— Тогда я ухожу.

— Лола, — взмолился Филипп, — чего ты от меня хочешь?

— Хочу, чтобы ты меня любил. И еще хочу пойти на ту вечеринку.

Филипп с облегчением вздохнул:

— Ладно, хочешь — значит, сходим.

Это вроде бы смягчило Лолу. Она потянулась к ремню его джинсов, затем ловко расстегнула молнию. Не в силах протестовать, Филипп запустил пальцы в густые волосы девушки, которая опустилась перед ним на колени. Незадолго до кульминации Лола на секунду вынула его член изо рта и, подняв глаза, спросила: