class="p">Зачем и куда они пошли? Магазины с выпивкой закрываются через пять минут, до ближайшего трезвому идти быстрым шагом — не меньше десяти. А они такой «твёрдой» походкой дойдут в лучшем случае за полчаса. И хорошо, если не свалятся нигде по дороге.

Хотя-я... двое пьяных — это же устойчивая система, да?

— Вот Игорёше звонила недавно, — продолжила я. Не знаю, что на меня нашло, что я вот так совершенно спокойно и без утайки рассказываю последние новости не Грише, а кому-то другому. — У него всё хорошо. Анастасия Игоревна, даром что редкостная с-с... свекровь, но его обожает и вполне искренне о нём заботится. На удивление, именно заботится, а не душит гиперопекой...

Дверь в мою комнату неожиданно распахнулась.

— Я перезвоню, — пробормотала я Саше и, сбросив вызов и отложив телефон и амулет, который я таки отчистила, с неприкрытой враждебностью уставилась на нетрезвых посетителей. — Чего надо?

— Вот ты-то нас и обслужишь, — заплетающимся языком ответил Глеб, нетвёрдой походкой направляясь в мою сторону. Никита следовал за ним.

— Чего? — не поняла я.

О чём он вообще?..

— На трассе стоять можешь, а для своих благодетелей постараться не хочешь? — желчно усмехнулся отчим.

А в его руке был зажат старый кухонный нож.

Ох ты ж...

— Иди в задницу! — зашипела я. И эти туда же! — Где, как и с кем я провожу своё время — моё личное дело, которое тебя не касается. Благодетель хренов! Да от вас двоих одни беды, — я медленно отступала назад от этого психа, который, уже не особо скрываясь, угрожал мне ножом.

Вот только тактика у меня была провальная при любом раскладе — за моей спиной было окно.

Отступать дальше некуда.

— Попалась, птичка, — довольно усмехнулся Глеб, когда я упёрлась спиной в подоконник.

И только после этого я осознала, что защитный амулет, сделанный мне Айшей, лежит на столе.

И это был песец. Полный.

 Александр дес Артигарто

Что-то царапало и неприятно скребло внутри чуть ли не с обеда, а под вечер ещё и усилилось, медленно отравляя и без того не самый приятный день.

Не хватало же забот без этого необъяснимо гложущего чувства, вот привалило, чтобы жизнь ангельским благословением не казалась. И чем дальше, тем сильнее меня мучили непонятные эмоции, которые я в обычном своём состоянии не испытывал.

Не сразу догадался, что это беспокойство за Женю.

Точно. Связь же устанавливаться начала… медленно, неровно, пока ещё только в одностороннем порядке, но, судя по всему, я уже начинаю чувствовать, если с ней что-то не так.

Вот почему демон внутри весь день беспокойный. А я мог бы и раньше догадаться об истинной причине его немного агрессивного поведения.

Но, кажется, пока ещё ничего катастрофического не случилось, иначе я бы уже начал терять контроль.

Хотя... в любом случае хуже не будет, если я узнаю, что у моей девочки происходит. 

Уточнив, не занята ли она, и получив отрицательный ответ, позвонил ей на рабочий телефон и начал расспрашивать о том, что у неё сегодня случилось.

На удивление, Женя не стала артачиться и весьма эмоционально пересказывала события прошедшего дня. Это вызвало одновременно и приятное удивление — она начинает мне доверять! — и другие, менее приятные эмоции.

От новости, что её мать обвинила собственную дочь в непотребном поведении, я в осадок выпал и долго не мог впасть обратно в нормальное состояние.

Казалось бы, ну что такого произошло? Взрослая дочь всего-навсего хочет съехать и начать жить отдельно. Нормальное желание, оно у всех возникает в определённом возрасте. Чего обвинять-то? Тем более в беспорядочных связях с мужчинами.

Но, наверное, я чего-то не понимаю в детско-родительских отношениях. Как любит говорить мой дед: «свои будут — поймёшь». Надеюсь, всё-таки не пойму. Потому что таким поступкам нет оправдания.

Вот казалось бы, по мере разговора с моей девочкой — а ничего совсем из ряда вон у неё не случилось и, я так понимаю, пока не предвидится, — демон внутри должен был успокоиться. Ан нет, только ещё больше начал бесноваться.

Ничего не понимаю…

— Я перезвоню, — вдруг ни с того ни с сего протараторила Женя и сбросила вызов.

Так. А вот это мне уже самому не нравится.

Демон внутри согласно взвыл.

А через несколько секунд перехватил контроль. Не полностью, процентов на семьдесят, но этого было достаточно. Я в таком случае мог остановить его только от совсем уж безумств, но…

Мы провалились в портал, который я под воздействием сущности как-то сумел открыть, не высчитывая координаты точки выхода в Средний мир.

И от увиденной картины контроль я потерял уже полностью.

Евгения Унгевиссова

У нас завязалась потасовка.

Что я могла супротив двоих пусть и вусмерть пьяных, но взрослых мужиков? Ничего. Но я не была намерена сдаваться.

Впрочем, они тоже. И прекрасно понимали, что я долго не продержусь.

Я лягалась, царапалась, даже кусалась, но мой отпор только ещё больше раззадорил Усилевских.

— Ах ты!.. — воскликнул Никита, когда я от души расцарапала ему лицо, и прекратил «жеманничать»: просто двинул кулаком мне в челюсть.

А он, даром что тощий, но дури у него… на десятерых хватит. Особенно, когда он впадал в ярость.

Я не удержалась на ногах и упала, приложившись затылком о край стола. В глазах ненадолго потемнело, и это была лишняя фора для уродственников.

Всё. Это был конец. Мой персональный.

Послышался треск ткани — домашняя рубашка приказала долго жить. Пуговицы разлетелись в разные стороны, рукав, издав предсмертный скрип, был вырван с мясом.

Я кричала, периодически срываясь то на визг, то на хрип, пыталась как-то высвободиться из жёсткого захвата — на двоих им явно было несложно удерживать меня, тем более, что Никита одной рукой сдавливал мне горло, а другой при помощи оторванного рукава как-то смог зафиксировать мои руки.

Потные ладони Глеба прошлись по моим бокам, ущипнули за живот, поползли ниже.

Собрав остатки силы воли в кучку, пнула отчима от души, раз уж грохнуть эту тварь не могу. Но, кажется, этим только разозлила его.

— Скотина! Ненавижу тебя, — зашипел он и воткнул нож мне в бедро.

Я взвыла от дикой боли, из глаз против воли брызнули слёзы, а штанина быстро пропиталась горячей кровью и прилипла к телу, добавляя ещё больше незабываемых ощущений.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть этот кошмар закончится! 

Глеб со зловещей безумной усмешкой продолжил избавлять меня