– Ну, ты человек, Яна! Не забыла меня!

– Как я могла?! – Яна достала купленную для нее бутылку джина.

За час до рассвета такси подвезло их к большой каменной яме, в которой спал громадный бурый медведь, который даже не открыл глаза, чтобы посмотреть на гостей нового дня.

– Миша, эй! – закричала Яна.

– Наш медведь – символ города Берна, – с гордостью произнес Леон, который, несмотря на шаткость походки, удивительно сохранял трезвость ума.

– Надо мишку покормить, – сразу же ударилась в благотворительность Яна.

– У нас только это, – подняла полупустую бутылку Ядвига. – Но медведи не пьют!

– Девочки, здесь объявление, что его кормить нельзя во избежание отравления. Его очень хорошо кормят власти города, а туристы любуются как достопримечательностью.

– Не будь занудой! – перебила его Яна (незаметно они перешли на «ты») и с удивлением уставилась на ждущее их такси. – А где ты оставил свою машину? Почему мы на такси?

– Я ее проиграл, – наморщил лоб Леон.

– Когда успел?

– Тебе везло, а мне не очень. А, ерунда… Доедем домой на такси.

– Как домой?! – обиделась Яна.

– Давайте за встречу! – предложила Ядвига.

Яна лежала на мягкой, пушистой земле, раскинув руки и закрыв глаза. В голове роем вились непристойные мысли.

– Скажи, Ася, а я очень распутная женщина, раз являюсь девушкой одного парня, а влечет меня к другому?

Как же Яна соскучилась по добрым, все понимающим глазам подруги. Та могла ее поругать, даже осудить, но всегда понимала и была способна что-то посоветовать. Однако сейчас Ася почему-то говорила совсем невнятно и непонятно, словно ее рот был до отказа забит едой.

– Что ты говоришь? Прожуй и скажи! Я ничего не понимаю! – сердилась Яна. И снова думала об Эрике. – Знаешь, он благороден до мозга костей и красив как не знаю кто…

Снова раздалось невнятное бормотание. К тому же на Яну пахнуло каким-то очень неприятным запахом, словно Ася ела помои.

– Что ты ешь? Ты с ума сошла! Откуда эта вонючая рыба? Я тебе о любви к прекрасному незнакомцу, а ты меня совсем не понимаешь! – бесновалась Яна.

– Яна, открой глаза! Прекрати кричать и медленно открой глаза… Просто открой глаза… – дошли до сознания госпожи Цветковой фразы на английском языке, и образ любимой русской подруги Аси исчез. Вместо нее она увидела маячившее над ней белым пятном лицо Ядвиги. Теперь стало понятно, почему ей снилась Ася, не говорящая ни слова по-русски.

– Ты? – спросила Яна.

– Я. Жива! – обрадовалась Ядвига.

– А что мне сделается-то? – поморщилась Цветкова, думая: судя по ощущениям во рту, именно она всю неделю до этого пила помои.

– Ну не скажи… Все-таки шесть метров – немалая высота, – не согласилась Ядвига и потрогала Яне лоб, словно проверяя температуру.

Внезапно голову Яны пронзила острая боль, в глазах потемнело, а лоб так заболел, будто Ядвига положила на него раскаленный утюг.

– Ой! – выдохнула она. – Не трогай меня! Что со мной? Какие шесть метров? Мы брали какие-то высоты?

– Скорее наоборот, – печально проговорила Ядвига. – Ты только не волнуйся и, главное, не кричи.

– Да вроде я говорю еле-еле, – отозвалась Яна и приподняла голову. – Привет, Леон!

– Привет, – печально откликнулся князь.

– И ты с нами? – обрадовалась Яна.

– А куда же мне деваться? – пожал плечами Леон.

– Откуда так плохо пахнет? – опять поморщилась Яна, к которой стало возвращаться зрение.

– Ты не волнуйся, – сразу же встряла Ядвига.

– Чем больше ты так говоришь, тем сильнее я напрягаюсь, – откликнулась Яна.

Тут она услышала какой-то шум, похожий на рык, и посмотрела в ту сторону, откуда он исходил. И увидела огромного бурого медведя с нечесаной шерстью и тупым взглядом маленьких глаз на свирепой морде. Зрение на несколько секунд снова покинуло Яну, но она старательно проморгалась и глянула в ту же сторону. Медведь никуда не делся, мало того – он смотрел Яне в глаза и мощной лапой с длиннющими когтями чесал себе живот.

– А что… а кто это? – с трудом сглотнула Яна.

– Хомячок, – хмыкнул Леон. – Не видишь, что ли? Медведь.

– Символ города Берн? – каким-то канцелярским голосом, заученной фразой спросила Яна, вообще-то плохо соображая, причем все хуже и хуже с каждой минутой.

– Он самый.

– А что он тут делает?

– Скорее, это мы у него делаем, а не он, – ответил Леон. – Ты что, ничего не помнишь?

– А должна? – напряглась Яна.

– Вчера мы куролесили…

– Про это помню.

– А после того, как вытащили из тюрьмы Ядвигу, мы втроем пошли отмечать сие знаменательное событие, и… и мы напились как свиньи.

– Почему тогда с нами медведь, а не свиньи? – изумилась Яна.

– Так ты точно ничего не помнишь? – выдохнула Ядвига.

– Она же головой стукнулась, – пояснил Леон. И повернулся к Цветковой. – Ты же первая стала орать, что тебе не хватает адреналина и острых ощущений, а столь великолепный вечер должен закончиться фейерверком, то есть чем-то таким, что должно стать апофеозом, конечной точкой. Ты и притащила нас сюда, прихватив корзинку еды для «бедного мишки». А тут взяла и свалилась в каменную яму, войдя в бетонный пол солдатиком, только головой вперед. Упала и осталась лежать без движения. Мы с Ядвигой просто похолодели от ужаса, а затем эта сумасшедшая, – князь покосился на Ядвигу, – с криком «я не брошу свою подругу в беде!» – кинулась за тобой с отчаянностью камикадзе.

– Сама не знаю, что на меня нашло, – пробормотала Ядвига.

– Ну а я пытался скинуть вам какую-то гнилую веревку и тоже свалился сюда. По неосторожности, – завершил повествование Леон.

Яна, словно завороженная, еще пару раз моргнула и сглотнула.

– Ничего себе… Вот так завершение вечера! Значит, мы в яме с медведем?

– Что мы и пытаемся довести до твоего сознания уже десять минут.

– А почему он нас до сих пор не сожрал? – спросила Яна и пояснила, видя их недоуменные взгляды: – Мишки ведь очень опасные животные, хищники. Я смотрела передачу по телевизору, когда медведь одним движением своей мощной лапы оторвал мальчику руку.

– Может, не будем сейчас о плохом? – затряслась Ядвига.

– Как раз об этом сейчас и надо, – возразила Яна, скашивая глаза в сторону мохнатого соседа.

Медведь в тот момент сидел, прислонившись спиной к стенке, и все почесывал толстый живот.

– Когда ты была без сознания, он подошел к нам и внимательно обнюхал, но мы не произвели на него никакого впечатления, и он ушел в тот угол, – прошептала Ядвига.