– В долях? – переспросил я, но фру Торкильдсен оставила мой вопрос без ответа. Вместо этого она сказала:

– В «Великом походе к центру пустоты» есть пара моментов, о которых я хочу тебе рассказать.

– Давайте, – согласился я. Хорошая собачка.

– Когда Шеф вернулся с Южного полюса, то его с восторгом принимали повсюду. Даже там, где видеть его не хотели. Как ты понимаешь, англичане слегка обиделись на покорителя Южного полюса, и было это еще до того, как они обнаружили заледеневшие останки капитана Скотта и его экспедиции. Британцы, хоть и скрепя сердце, пригласили Шефа в Лондон на торжественный банкет. Пост президента Королевского географического общества занимал в те времена лорд Керзон. И он же должен был произнести речь в честь виновника торжества. В речи этой лорд Керзон особым вниманием почтил собак, которых использовали норвежцы во время экспедиции.

– Естественно, – вставил я.

– «Позволю себе предложить вам прокричать троекратное ура в честь собак!» – сказал он.

– Ха! Прямо так и сказал?

– Прямо так и сказал. И собакам прокричали ура. А Шефу – нет.

– И он разозлился?

– А ты сам-то как думаешь? Это его всю оставшуюся жизнь грызло. За пару лет до смерти Шеф издал автобиографию, такую отвратительную и злобную, что он навсегда запятнал себя и лишился тех немногих друзей, что еще оставались подле него. В автобиографии он, сочась ядом, пересказал случившееся в Лондоне. Он об этом так и не забыл.

– И поделом ему. Пускай помучается. Это тебе не на санях стоять. Так просто не отделаешься.

– Этим мучения не ограничивались. Все время, проведенное в Антарктике, Шеф мучился от дикой боли в заднем проходе.

– Уййй! А ведь туда не доберешься. И вряд ли он умудрился бы вылизать себя в таком месте.

– Да, это вряд ли.

– То есть все время, пока он шел до Южного полюса, у него болело в заднице?

– Он мазался какой-то мазью, но насколько она помогала, не знаю. Когда речь идет о боли в заднем проходе, то, думаю, тебе уже все равно, сильная это боль или не очень.

– Может, он именно поэтому и рвался вперед? Потом что сзади все время болело?

– Тебя послушать, так получается, будто Руаль Амундсен – кто-то вроде кошки, которой намазали под хвостом горчицей, и она несется как бешеная, не разбирая пути.

– А что, неплохое сравнение.

– Покорение Южного полюса как симптом анального зуда?

– Ментального анального зуда. К тому же самое важное, что они не туда добрались, а назад рванули. Шеф был первым, кто покинул Южный полюс.

– Какая разница, какая разница, как ни крутись – повсюду задница.

– Именно.

Капитан Скотт стоит на Южном полюсе, измученный и побежденный. Всего за мгновение доблестный марш-бросок превратился в жалкое отступление, и, несмотря на это, он лишь на полпути. И теперь жизнь не кажется особенно великой. А вот смерть – наоборот, событие великое.

Капитан Скотт решает умереть и цели добивается. Чтобы желание капитана исполнилось, четверо его спутников тоже должны умереть, и одна смерть выглядит печальнее другой. Они умирают, как дикие животные, нет, как умирают дикие животные в представлении вегетарианцев – от ужасных болезней, раздирающих тело до последнего вздоха.

Вот вам задачка, попробуйте решить ее – те, кто умеет решать.

Руководствуясь убеждениями, Шеф лишает жизни неизвестное количество представителей местной фауны и огромную стаю собак, а капитан Скотт, помимо представителей местной фауны, лишает жизни с дюжину лошадей, своих спутников и, разумеется, самого себя.

Итак, кто же хуже?

Ответ к этой задачке дала история. Или, точнее, две различные истории о том, как добраться до великой пустоты, а там развернуться и поковылять обратно. Одна из них написана человечьей кровью, вторая – собачьей.

Представьте, если бы Шефу и остальным участникам экспедиции запрещалось о ней рассказывать. Добро пожаловать, вы первый в самой южной точке земного шара, но никому об этом ни слова! Вся статистика была бы опубликована, и норвежский флаг на Южном полюсе по-прежнему служил бы основанием для территориальных притязаний, которые всем будут побоку. Разница лишь в том, что свою историю ты не расскажешь. Все знают, что кто-то там побывал, но никто не знает, что это ты. Кому тогда захочется стать первым?

Ведь как ни поверни, а именно ради этого все и затевалось, верно? Чтобы на библиотечной полке появилась еще одна история. По-моему, этот аспект Великого путешествия фру Торкильдсен замалчивает. Когда я поделился с нею этой мыслью, она отмахнулась:

– Это что же, нам теперь надо благодарить Войну, потому что про нее написали много книг?

Крыть мне было нечем, как всегда, когда она разыгрывает военную карту.

Конечно, капитан Скотт, тащивший за собой сани, боялся. Поначалу того, что вся экспедиция на Южный полюс окажется бесполезной, а потом, когда этот страх оправдался, боялся боли, холода, стыда, болезни и смерти. Если бы он взял с собой (и ел!) собак, и он, и его товарищи, возможно, выжили бы. Один-единственный собачий бифштекс, немного печенки – и кто знает? А так, без собак, ну дошли они до полюса, а что толку? Мораль здесь очевидна: возьми с собой собаку!

Но даже оказавшись посреди ледяной пустыни и осознав, что не выживешь тут, ты еще способен принести пользу при условии, что у тебя при себе ручка и бумага. Ручка и бумага расскажут твою историю после твоей смерти. Фру Торкильдсен, например, вряд ли выжила бы на Южном полюсе, но я уверен, что она непременно взяла бы туда ручку и бумагу, поэтому ее захватывающая история жила бы дальше и после того, как фру Торкильдсен сошла бы с дистанции. Истории, рассказанные умершими, правдоподобнее всего.

Говорят, будто историю пишут победители. Антарктическая гонка – исключение, которое только подтверждает правило. Двухтомник Шефа, полный статистических выкладок и описаний погоды, неплохо продавался, однако главным стало предсмертное повествование Скотта. Норвежцы пришли первыми, но выиграли англичане. Выиграли историю.

Британским школьникам рассказывают, что первым на Южном полюсе побывал Скотт, просто ему не повезло и по пути домой он умер героической смертью, и история эта намного приятнее, хотя в развязке нас тут тоже ждут заледеневшие трупы. В честь Шефа устраивалось немало ужинов, но на вкус все отдавало собачатиной. И развязка получилась нелепая. Да и ненужная.

Фру Торкильдсен показала мне снимок, сделанный за час до того, как Шеф сядет в самолет и покинет этот мир. На снимке он сидит один, выглядит старше своих пятидесяти пяти и смотрится каким-то потерянным. Потерял победу? Дружбу? Жизнь?

И где его мысли, угадать невозможно. Может, они на другом конце земли, рядом с человеком, когда-то лежавшим в этом ледяном аду и ожидавшим, что смерть принесет ему вечную жизнь? Шеф знает, что в течение нескольких часов умрет, и, по-моему, ему все равно. Он и так зажился на этом свете. Хватит с него. Смерть – освободитель. В этом смысле они похожи, Шеф и фру Торкильдсен.