– Даже звери влюбляются, – удивлялся он. – И что делать?

– Их надо выманить. Их надо растормошить. Надо мне за дело браться, – Володька изо всех сил старался услужить, радуясь без памяти, что начальнику и другу, кажется, ничто не угрожает. – Я эту Настю…

– Что ты Настю, вот что? Заставишь написать явку с повинной?

– Я поставлю ее в такие условия, что…

Володя думал дня три. Потом доложил:

– Придумал, Владлен Егорович!

– Ну!

– Вы меня порекомендуете как своего самого лучшего друга, ради которого готовы на все. Мария, соответственно, тоже рада будет услужить. Я типа влюбляюсь в Настю и… И создаю ей такую «райскую жизнь», что она взвоет на второй день.

– И дальше что? – Смирнову идея не понравилась, все как то наивно, нелепо, ненадежно. – Она пошлет тебя, и все!

– Не-а, не пошлет. Я при вас с ней – сама любезность. Без вас – монстр. Настя ноет, жалуется матери. Та ей если и верит, то сделать ничего не может, поскольку желает вам угодить.

– Смысл то в чем, не пойму?!

– Смысл в том, чтобы их разъединить. Вместе они – страшная сила. Поврозь… Настя просто курица, насколько я понял. Она всегда делала и делает, что ей велит мать. Надо вбить меж ними клин! Будет бунт, поверьте!

– А если нет?

– Я буду стараться!

И он расстарался так, что Настя перестала вообще звонить матери. А прежде – в день раза по четыре, пять, и разговор длился минимум минут по двадцать. Потом еще Володька в день их так называемого знакомства подслушал Настин разговор с Дэном. И разговор его тоже обнадежил.

– Она на грани, Владлен Егорович! Она на грани! – радовался успеху Володька. – Что то будет! Эти стервы терпеть не привыкли. Настя бунтует. Мать бесится. А если еще и Дэн вдруг объявится, то непременно что то будет. Нам надо… Надо их растормошить. Надо заставить совершать ошибки. Надо подталкивать к тому, чтобы они начали действовать и совершать ошибки. Иначе нам их никогда не поймать! Никогда не уличить…

Дэна они по Настиному звонку с домашнего отследили. Тот отсиживался в каком то захолустье. Там же оказался еще один участник странной группы, которого Мария представляла ему прежде как своего родственника.

– Их уже четверо! – сетовал Владлен и скреб подбородок, теребил крупный нос. – Как то мы с тобой, Володька, все неправильно делаем. Может… Может, привлечь все же профессионалов?

– Ага! Они уже разбирались! И в смерти Виталика. И в смерти журналиста. Разобрались?!

Возразить было сложно. Полиция разводила руками, не находя ни в одном из случаев никакого состава преступления. Была, правда, еще одна девчушка, на которую Смирнов возлагал большие надежды, – бывшая невеста Влада. И он даже звонил кое кому, чтобы девушке не чинили препятствий. Но, по сведениям, у нее появился ухажер. Они оба ведут себя так, будто у них медовый месяц. До прежних ли почивших ухажеров ей?

Так что выбора у них с Володькой не было. Надо было просто терпеть, сжав волю в кулак, и ждать, когда эти суки проявят себя. И поймать с поличным.

– Они же как воры-карманники, Вовка! – сетовал Смирнов, с каждым днем становясь все менее терпимым и все более раздражительным. – Или, пока за руку не схватишь, не докажешь ничего. Так и этих… Только вор-карманник запускает свои руки в чужие карманы. А эти – в чужие души! Те крадут кошельки. А эти жизни… Ненавижу!!!

Конечно! Конечно, он мог бы упростить задачу и себе, и своему помощнику. И мог запросто найти человека, который устранил бы и мать, и дочь, и их приятелей. Просто и без лишнего шума. И даже искать их никто не стал бы.

– Но нет у меня твердой уверенности, Вовка! Нет!!! Не могу я на душу грех брать! А вдруг все не так?! Вдруг??? Такой вот я слюнтяй, понимаешь, – возмущался сам себе Смирнов.

Он мучился, сильно мучился. И совесть его порой так терзала, что дышать становилось невозможно. Это когда Машка особенно трепетной и послушной с ним была. И глаза ее слезами увлажнялись от нежности. И когда руки ему целовала, и тапки чуть не в зубах несла.

– И это здорово! – не понимал его чувств Володька и руки потирал. – Если она и правда влюбилась, то это вообще все упрощает. Она будет зубами землю рыть, укрепляя свои позиции. И уж конечно, не позволит дочке вставлять палки в колеса. И если понадобится, даже устранит ее.

– Таки уж прямо??? – таращил глаза на своего помощника Смирнов. – Родную дочку???

– И что? – цинично хмыкал Володька. – Им, мне кажется, плевать на все! И на родство тоже. Настя тут на днях пару синяков как раз от мамочки, а не от меня поимела. И так в ее адрес зубами скрипела, что я прямо готов был ее уже к следакам вести для дачи показаний. Но она вовремя замолчала. Ладно, будет у нас время…

Смирнов прислушался. Мария дышала глубоко и ровно, значит, уснула. Брезгливо сморщившись, он выбрался из под ее руки, встал и осторожно двинулся из спальни. Он доспит в своем кабинете. Не может тут, задыхается. Как представит, что могла совершить эта женщина, клявшаяся ему в любви, так в глазах темнеет.

Или не могла?

Он обернулся на нее от дверей. Мария спала, раскинувшись на шелковых простынях. На лице, угадывающемся в темноте, застыло выражение безмятежности и покоя. Грудь спокойно вздымалась. Так спит человек, не отягощенный угрызениями совести. Она не мучается, совершая зло? Или просто зло не совершала?

Может, сегодня вечером хоть что то сдвинется с места? Он возлагал на этот званый ужин большие надежды. Надеялся, что Володька не перестарается и доведет Настю до состояния тихого бешенства, когда плохо контролируемые эмоции могут сыграть с дамами злую шутку и они проболтаются. Или как то выдадут себя. Или вообще начнут грызться, уничтожая друг друга и плотно сбитые оборонительные сооружения.

А если уж вообще карта ляжет удачно, то женщина, мирно посапывающая теперь на его подушках, захочет избавиться от своей дочери. И тогда уж они ее точно поймают за руку!

Пока не удавалось. Никак! Все телефоны в его доме были поставлены на прослушку. Результата никакого. Настя тоже не общалась ни с кем, кроме матери. Один-единственный звонок Дэну был сделан до того, как они начали прослушивать телефоны. Да и то, что слышал Володька, недостаточно для того, чтобы обвинить ее в чем то.

Как же, ну как же их прижать?! Что сделать, как спровоцировать их активность?! Хоть бы уж что то случилось такое, что ли!..

Иванцову жуть как не хотелось разделяться с Альбиной. Он мечтал, что они вместе проведут весь день. Когда она рядом, он готов был даже по асфальту с плугом идти.

– Сначала съездим к соседям Рыковой, а потом к этому Смирнову, чего ты, а? – канючил он, топая за ней из комнаты в комнату с перемазанной пеной для бритья физиономией.

– Нет времени, Сережа, нет времени! – Альбина была категорична. Потом взглянула на него укоризненно, вздохнула. – Побрился бы ты уже, наконец! Полчаса уже за мной ходишь. Пены наронял на пол, на тапки.