— Могу представить. Он просил держать наш разговор втайне, но теперь, когда… вы понимаете. Я ничего не оказала в милиции, потомучто хочу жить спокойно и у меня нет ни малейшего желания влезать в чужиеразборки, тем более что мужа все равно не вернешь.

— Что вы рассказали Тимуру?

— Что накануне муж очень нервничал. И несколько раззвонил ему.

— Тимуру?

— Тимуру. Без конца набирал номер, не мог дозвониться инервничал. Даже вслух сказал: «Мне надо поговорить с Тимуром». Это было всубботу.

Она назвала число, а я вспомнила, что мы тогда отдыхали вохотничьем домике. Чудное место и с огромным достоинством, как шутил Тимур:никакой мобильной связи. Забавная штука жизнь, бесконечное сцеплениеслучайностей.

— Утром он опять позвонил, безрезультатно. А потомпозвонили ему. На мобильный, но ответила я, муж был в туалете. Человек непредставился, но голос я узнала, звонил Коваль, они с Мишей много лет общались,и я прекрасно его знала. Обычно он любит поболтать со мной, а тут даже непоздоровался. Я отдала трубку мужу, их разговор не слышала, но после этого Мишасразу уехал. А назад уже не вернулся. Вот здесь во дворе его и застрелили. Вмилиции я о звонке говорить не стала, а Тимуру рассказала, и мой рассказпроизвел на него впечатление. Я думаю, нет, я уверена, убийство мужа связано сТимуром. Только Мишу застрелили не по его приказу. Муж узнал что-то такое, очем ни в коем случае не должен был знать Тимур, по мнению его врагов. Поэтомуон так хотел с ним связаться, а кто-то поторопился его убить. Потом появилсяэтот слух, что убил его Тимур. Кому-то очень хотелось, чтобы все так думали.

— Вы подозреваете Коваля? — все-таки спросила я.

Женщина откинулась на спинку стула, потерла руки, потомподняла на меня взгляд.

— Да. И дело тут не только в звонке. В конце концов,звонок ничего не доказывает, впрочем, никаких доказательств у меня нет и бытьне может, но… Я помню, как он вел себя на похоронах. Все выспрашивал, в глазазаглядывал, это словами не объяснишь, но я чувствовала. И он как бы междупрочим обронил фразу о Тимуре. Теперь и не вспомню, что конкретно, но понять ееможно было лишь в одном смысле: он хотел внушить мне мысль, что Тимур виновен.Понимаете? Я сказала об этом Тимуру, и он попросил «никому ни слова».

— Интересно, — вздохнула я.

— Я думаю, Тимур хотел найти убийцу мужа. Сам хотелнайти, и, может быть, именно по этой причине оказался у той девицы.

На этот счет у меня было свое мнение. Судя по рассказубармена, к моменту появления девушки Тимур пребывал в том состоянии, когдамысли уже отсутствуют. И поехал он к ней не за тем, чтобы задавать вопросы, асовершенно по другой надобности. Однако версия все-таки интересная.

— Вы считаете, что о делах ваш муж с ней вряд лиговорил, значит, знать она ничего не могла…

— Ну… может, и сказал чего… в конце концов, я сосвечкой не стояла и, о чем они там говорили, не знаю.

— Можно задать несколько неприятных для васвопросов? — спросила я.

— Про эту девицу? Пожалуйста. Видела я ее всего одинраз. Случайно. Ехала на машине, а они из ресторана выходили. Полюбопытствовала,рассмотрела. Ничего особенного. Правда, молодая. Чуть постарше нашей Машки.Все-таки мужики свиньи.

— Вы его ревновали?

— Нет. Как мужчина он меня давно не волновал. У меняесть любовник. Машка закончит учебу, и мы поженимся. Баб у Михаила всегда быломного, он неразборчивый, лишь бы помоложе. Обычно никто долго не держался, и ясебя любопытством не утруждала. Но эта… Настя смогла его чем-то зацепить. Вы неповерите, но он прямо-таки безумствовал. Она среди ночи позвонит, и взрослыйдядя бежит к ней сломя голову… Даже фотографию ее в бумажнике таскал, рядом сМашкиной.

— Вас это не оскорбляло?

— Это вызывало у меня странное чувство. С однойстороны, гадливость, а с другой… я ему даже завидовала. Вдруг ни с того ни ссего и любовь…

— А вы уверены, что любовь имела место?

— С его стороны, наверное. Как еще объяснить такоеповедение? Сплошные безумства. Вы ведь слышали о той истории?

— Что вы имеете в виду? — не поняла я.

— Неужели не слышали? Эта девица завела себе дружка, очем узнал мой муж. Девице здорово досталось. Говорят, в больнице лежала, апотом еще полгода сидела взаперти. А ее дружок… в общем, он крайне неудачноупал с крыши, с девятого этажа. Говорят, он был талантливый художник, надеждыподавал… — Лидия вздохнула. — Не знаю, чего в этой истории больше: любвиили оскорбленного самолюбия. Наверное, все же любви. Михаил ведь ее не бросил,на Мальдивы возил, небось вину заглаживал. Из «Пирамиды» ей пришлось уйти почтисразу…

— В «Пирамиде» она танцевала?

— Если можно назвать это танцами.

— А откуда вы узнали про историю с художником?

— О ней даже в газетах писали, правда, имен не называя.Вроде бы парень покончил жизнь самоубийством. Ромео и Джульетта, только вместородителей злой любовник. А вообще болтали много, знакомые шушукались, сочувствовали.Незнакомые по телефону звонили, открывали глаза на мужа. Мир не без добрыхлюдей. — Лидия улыбнулась. — Никто даже не догадывался, как глубокомне это безразлично.

«Так ли уж безразлично?» — думала я, направляясь к своеймашине. Конечно, у нее свое дело, независимость от денег мужа и даже любовник.А может, была обида, что кого-то он любил так, как никогда не любил ее?Допустим, она убила мужа, а теперь неловко пытается свалить вину на кого-тоеще. Занятие, кстати, довольно опасное. В любом случае убивать девушку черездве недели после гибели мужа довольно странно. От соперницы избавляются до, ане после. Но если она говорит правду, тогда получается, что все наши прежниедогадки гроша ломаного не стоят. Молчуна убил кто-то из соратников в обход Тимура.Причина должна быть исключительно серьезной. Тут я замерла на месте, потому чтов голову мне пришла занятная мысль. Шестакова убивают в больнице принепосредственном участии Кислицына, который входит в группировку Шохина, а тот,в свою очередь, подчиняется Вале. Это обстоятельство в свое время натолкнуломеня на мысль, что Тимур имел отношение к появлению в городе киллера и киллерэтот предназначался для Деда. А если все иначе? Если кто-то желал смерти совсемдругого человека? Об этом как-то узнал Молчун, но предупредить Тимура не успел.