— Мне. — Бишоп открывает свою дверь и выходит.

— Что? — ахаю я, соскальзывая с пассажирского сиденья. Я как раз собиралась расспросить его подробнее, когда несколько фар освещают темную туманную ночь, разбудив Нейта и Тилли на заднем сиденье. Я захлопываю дверцу и, обогнув машину, направляюсь к Бишопу. Его рука проскальзывает, обхватывая мою талию, и он сильнее притягивает меня к себе. Я поддаюсь, таю, или как вы хотите это назвать. Объятия приятны после нескольких часов в машине, это точно. Его твердая грудь прижимается к моей спине, когда я провожу рукой по мускулистому предплечью, в то время как остальные парни выходят из своих машин, неся различные сумки.

Бишоп кивает головой.

— Я открою, — кричит он, отступая назад и забирая с собой тепло своего тела. Бишоп берет меня за руку. — Пойдем. — Следуя за ним вверх по ступенькам и ожидая, когда парень откроет дверь, я мгновенно ощущаю мягкий мускус, смешанный со старой сосной и чем-то сладким, и... мужским? Бишоп включает свет, бросает ключи на стол рядом с вешалкой для одежды.

На мгновение зажмурив глаза, я осматриваю теперь уже светлую область.

— Ух, ты. Это все твое?

Бишоп кивает.

— Да.

— Но разве это разумно? — спрашиваю я, как только Хантер, Эйс, Абель, Брэнтли и Кэш проходят мимо.

— Да, Бишоп, разве это разумно? — рычит Брэнтли, зло глядя на меня, когда проходит мимо.

Я игнорирую его.

— Это последнее место, куда они подумают заглянуть, — успокаивает Бишоп. Он входит в гостиную, которая занимает большую часть первого этажа, с видом на лес через окна от пола до потолка, которые имеют форму треугольника, тянущегося от середины.

— Как это? — спрашиваю я, следуя за ним дальше.

— Потому что в первую очередь они будут искать тебя, а потом остальных парней. К тому времени, когда они, наконец, поймут это, мы разработаем наш следующий план действий.

Подхожу к тому месту, где он прислонился к кухонной стойке.

— И как долго это должно продолжаться?

Бишоп делает паузу, глядя прямо мне в глаза.

— Я не знаю. Пойдем. — Он отталкивается от раковины, берет мою руку в свою. — Мы поднимемся в комнату.

Я думаю о том, чтобы поспорить с ним, но решаю, что могу сделать это и в комнате, поэтому позволяю вести себя вверх по деревянной лестнице. Войдя, он кладет наши сумки на кровать и садится рядом с ними.

— Дело вот в чем, — начинает Бишоп, снимая рубашку. Мой рот наполняется слюной, а глаза медленно скользят по нему. Он ловит мой взгляд, делает паузу в и слегка кривит губы, прежде чем продолжить. — Мой отец — часть этой... фирмы. Эти люди, они все работают на моего отца. — Он бросает свою рубашку в угол, а затем садится на кровать. — Они следуют его указаниям. Во всем. Я думаю, ты можешь считать его своего рода генеральным директором. — Его глаза смотрят в мои. — Мэди, мой отец не очень хороший человек. Не то, чтобы кто-то из нас был таким, но он определенно нехороший человек.

Я сажусь рядом с Бишопом на кровать, мои глаза устремлены на стену напротив нас.

— Что ему от меня нужно?

Бишоп чертыхается, в отчаянии дергает себя за волосы, а затем упирается локтями в колени, наклоняясь вперед.

— Он... я не могу. Мы даже не можем говорить об этом.

Бишоп собирается продолжить, но я обрываю его. Знаю, на что он намекает, и не хочу, чтобы он считал себя обязанным рассказать мне правду, а потом чувствовать себя виноватым за то, что поделился чем-то большим. Но если я догадаюсь, то это будет не его вина.

— ЦРУ? — шепчу я, заканчивая его предыдущую фразу.

— Что? — Он в замешательстве наклоняет голову.

— Ты знаешь... — намекаю я.

В его глазах вспыхивает узнавание, и он улыбается почти с облегчением.

— Да, — шепчет он. — Да.

— Хорошо, но что им от меня нужно? — Теперь, когда я знаю, что его отец работает на ЦРУ, чувствую себя более спокойно. Элитные короли — это просто кучка богатых мальчиков, которые тратят деньги мамы и папы. Они именно такие парни, какими я их и представляла. Мысленно закатываю глаза на Татум и ее слишком драматичные слухи обо всех них. Типичная Татум.

Бишоп откидывается на локти, каждый мускул напрягается от его движений.

— Они думают, что твой отец отмывает деньги для одной из крупнейших торговых компаний в Лас-Вегасе.

Приходит понимание. Мой отец всегда в Вегасе, в последнее время даже чаще. Может, поэтому мы всегда переезжали? А не из-за того, что он не мог устроиться. И не потому, что он бежал от чего-то или кого-то. А это имеет смысл, и кусочки головоломки медленно складываются вместе.

— И что теперь? — спрашиваю я, глядя на него через плечо. — Это то, что вы, ребята, не могли мне сказать?

Бишоп неохотно кивает.

— Да, детка.

— Хм. — Я смотрю вперед. — Почему ты просто не пришел и не намекнул мне раньше?

— Потому что я тебе не доверял. Они — кроме Нейта — все еще не доверяют тебе.

Прежде чем успеваю спросить его, какое отношение остальные парни имеют к этому, раздается легкий стук в дверь.

— Отвали, — рявкает Бишоп.

— Входи, — сладко говорю я, с ним в унисон. Слишком банально. Дверь со скрипом открывается, и Тилли просовывает голову. Она одета в одну из толстовок Нейта и смотрит на меня так, будто хочет сказать тысячи вещей, поэтому я похлопываю Бишопа по руке и смотрю на него. — Дай нам секундочку.

Он пристально наблюдает за Тилли, слишком пристально, а она смотрит в ответ, слегка приоткрыв рот. Что-то происходит между ними, прежде чем Тилли нервно сглатывает. Бишоп протискивается мимо нее. Всегда мудак.

Тилли грустно улыбается ему, кивает и садится на то место, где он только что сидел. Дверь закрывается прежде, чем я поворачиваюсь к ней.

— Что это было?

— Что он тебе сказал? — спрашивает она, глядя мне в глаза.

— О чем?

— Об этом… что он тебе сказал?

— Не могу сказать. Прости, Тилли.

На ее лице появляется фальшивая улыбка.

— Все в порядке. В любом случае, я хотела поговорить с тобой о…

— Тилли, все в полном порядке. Сначала был шок, но сейчас все хорошо. Только одна вещь... — Поднимаю один палец вверх. — Пожалуйста, будь осторожна. Он не способен на то, чего ты, возможно, ожидаешь от него.

Ее плечи опускаются от поражения.

— Спасибо, но я уверена, что со мной все будет в порядке, Мэди. — Тилли оглядывает хозяйскую спальню. — Я думала, что комната, в которой мы были, была хорошей, но это что-то другое.

Я рассеянно оглядываюсь вокруг.