Морда рептилии вытянулась.

— Ладно, не дрейфь. Я не сошел с ума. И не заразился манией величия. Остался таким же Скромнягой Цитрусом, каким был всегда. Просто шучу. Ты гляди, чешуйчатоголовый, будешь сильно выступать, мой кореш тебя в труху перемелет. Так, Дылда?

— Запросто, — великан скривился так, что стало понятно — перемелет.

— Ладно-ладно, — пошел на попятный Змей.

— Так кто у нас в корабле главный?

— Ты.

— Не слышу тебя.

— Ты, ш-шайс-се, — прошипел Змей.

— А вот последнее говорить было совсем необязательно. Это твое ругательство ко мне точно не относится. Что оно, кстати, обозначает?

— Орган размножения у простейших.

— Вот я и говорю, никак не относится. Я вовсе не простейший. А очень правильный парень. Интеллектуальный и затейливый. И вообще, что ты встал, как каменный истукан?

— А ш-ш-што?

— Как что?! Начинай пилить. И ты тоже. — Цитрус обернулся к Дылде: — Как я уже сказал, к моменту нашего приземления у нас должно быть множество маленьких золотых брусочков, которые мы будем сбывать потихоньку. Один за другим.

— Да это баклаш-шка бес-спонтовая, — возмутился Змей. — тут кайлом махать без перекуров до Нового года…

— Ничего, парни, вы справитесь, — Эдик крутанулся в кресле, — я в вас верю… Только знаете что, — он задумался. — Пилите-ка вы лучше прямо здесь, чтобы я вас мог видеть.

— Это ещ-ще зачем? — проворчал рептилия.

— Затем! — отрезал Цитрус. — Не хочу, чтобы ты ненароком проворовался. С теми, кто ворует у своих, закон косков суров. Зачем вводить в искушение хороших ребят. Так, Дылда?

— Ага, — кивнул великан.

— Тащите-ка сюда одну болванку. И начинайте пилить. Да не забывайте подметать опилки. Которые не опилки вовсе, а золотой песок.

— Ну, ты и жлобяра, — проворчал Змей.

— Что?! Что ты там сказал? — рассердился Эдик. — Повтори, если осмелишься!

Рептилия ничего не ответил, развернулся и пошел грузить золотую болванку на тачку. Дылда улыбнулся неизвестно чему и двинулся следом, слегка подпрыгивая при ходьбе. Генераторы транспортника выдавали половинную силу тяжести, что им было только на руку. Стотридцатидвухкилограммовую болванку вполне мог погрузить на тачку один человек. Особенно такой силач, как Дылда.

— Эй, — окликнул великана Цитрус. Тот обернулся.

— Глаз с него не спускай.

— А? Ага, хорошо.

— Куда мы, меж-ш-шду прочим, валим? — поинтересовался Змей, спустя час безостановочной работы ножовкой по металлу. За это время он успел отпилить маленький брусок от одной болванки, собирался было сунуть его в карман, но Цитрус не дал — подбежал и отобрал его.

— Ты что?! У нас всё на счет! Делить будем потом!

— И какая моя доля?

— Самая маленькая. Двадцать процентов. А будешь рыпаться, совсем ничего не получишь…

Змей зыркнул на Эдика недобро, но возражать не стал. Затаил обиду. Представители расы рептилий могли помнить о неосторожно оброненной фразе или нехорошем поступке по отношению к ним годами, и в удобный момент мстили обидчику. Не то чтобы Цитрус не знал об этой особенности рептилий, но не придавал значения неудовольствию Змея. Просто не принимал его в расчет. Для себя он сразу решил, что золота парню не видать, как своих ушей. Кстати, ушей у рептилии и не было. Так, пара небольших отверстий в продолговатом черепе. Убивать они Змея, конечно, не будут, но выгрузят, как ненужный балласт, в ближайшем космопорте. И пусть он дуется хоть неделю, хоть целый год, это ему не поможет. Да половина галактических ростовщиков в цивилизованном космосе имеют на Эдика зуб, и что с того?! Руки коротки, чтобы до него дотянуться. Руки… Опять руки.

Цитрус покосился на уродливый протез, подумал, что неплохо было бы раздобыть себе действительно высокотехнологичный аналог утраченной конечности, такой, чтобы заменил настоящую руку и действовал легко, уверенно. На малую часть этой кучи золота он сам купит такой протез, что инвалиды всей Галактики от зависти повесятся.

— Так куда мы всё же валим? — под равномерное вжик-вжик-вжик снова поинтересовался Змей.

— К ближайшей цивилизованной планете, где действует общегалактическая банковская система, — ответил Эдик. — Тащиться на этом корыте через всю Галактику — чистой воды безумие. Хотя замести следы не помешало бы. Но от корабля надо избавиться. Иначе нас быстро отследят и схватят.

— И какая у нас-с ближайшая цивилизованная планета?

— Судя по моим расчетам, Блинк.

— Блинк?! — вскричал Змей. — Но они харчат таких как я!

— Поду-умаешь, — протянул Эдик лениво, — во-первых, не едят, а ели раньше. А, во-вторых, не таких как ты. А твоих неразумных собратьев.

— С-случаи поедания разумных рептилий зафиксированы даж-ше в этом веке, — выдавил Змей, чешуйки на его морде зашевелились. — Там полно дикарей, которые не станут проводить тест на разумность, преж-шде чем нас-садить меня на вертел! Я не могу… Мы не должны…

— Должны, не должны, умолкни, плесень, — рассердился Цитрус, — здесь я бугор. На Блинке мы сменим транспортник на что-нибудь более удобное и поворотливое…

«А тебя, мой друг, оставим там, — подумал Эдик. — Возможно, слухи не врут, и блинклиане почитают рептилий за величайший деликатес во Вселенной? Тогда чешуйчатоголовому не повезло. Ох, как не повезло. Но, что поделаешь, судьба. Одних она возвышает и дарит им кучу золота. Другим суждено попасть в суп».

Цитрус громко захохотал, но осекся, заметив, с каким видом глянул на него Змей. В этом взгляде читалась жгучая ненависть и желание отомстить.

— Ты это… на меня не обижайся, — попросил Эдик, — я же всем нам добра желаю.

— То-то мы летим на Блинк, — Змей продолжал смотреть на Цитруса со злобой.

Эдик хотел добавить пару примирительных слов, но передумал. Его внимание привлекли несколько точек на радаре. Он включил опознание. Небольшие, обычно использующиеся в качестве малогабаритных рейсовых челноков, корабли ВАЗ, модель пятилетней давности, скоростные. Вывел на экран крупным планом. Оказалось, что они оборудованы крупнокалиберными лучеметами. Цитрус насторожился. Не погоня ли это? Власти вполне могли послать за транспортником несколько легких кораблей. Приблизил изображение. Никаких опознавательных знаков на изрядно помятых и посеченных космическим мусором ржавых кузовах. Крякнул. ВАЗ так и не научился делать нормальные кузова. Пару десятков лет — и катер можно сдавать в утиль — не менять же изъеденный ржавчиной кузов. Дешевле купить новый.

Эдик решил включить радио. И, едва щелкнул тумблером, послышался хриплый голос:

— Эй, вы, стойте! Последний раз повторяю. Потом с вами заговорят лучеметы.

Змей отбросил пилу и кинулся к мониторам.