Поэтому, взяв супругу под локоть, я поднес ее тонкую кисть к губам.

— Боишься?

— Это только вы, мужчины, ничего не боитесь! — буркнула она, но щечки порозовели. — Думаете, это так весело — устроить заварушку и храбро в ней погибнуть. Песни петь будут, стихи сложат… А жить после всего этого предполагается нам, женщинам. Одним…

— Ты должна в меня верить, — добравшись губами уже до локтя, шепнул я.

— Я верю… — выдохнула она чуть громче, чем хотела. — Но Тай…

— Мы придумаем, как все устроить.

Мягко переместившись к ней за спину, я потянул верхний халат с плеча, обнажая изящную шейку девушки, и мягко поцеловал ее ниже границы волос. Судорожный вздох сообщил мне, что очередной подготовленный для возражения аргумент рассыпался пеплом. После чего она повернулась, и уже я оказался в плену мягких губ и рук.

Не надо спорить с женщинами — вот что я понял, развалив один брак. Женщин надо любить.

— Я не хочу, чтобы мой отец умер.

Она сказала это уже под утро, когда небо за окном — мы распахнули створки, чтобы впустить в комнату немного свежего воздуха — перестало быть непроглядно черным и стало понемногу сереть.

Супружество во всей его красе! Любовница бы спросила, хорошо ли мне или хороша ли она сама. Жена продолжит гнуть прежнюю линию. Если бы мы лежали на кровати в однокомнатной квартире, то реплика, скорее всего, касалась бы трещин на потолке и необходимости скорого ремонта. Но у нас тут другие реалии.

— Я тоже не хочу смерти Чэна Шу, — ответил я. А что еще на это можно было ответить?

К тому же это было правдой. Была бы возможность оставить его в живых, сослать в какой-нибудь шаолиньский монастырь, я бы так и поступил. Но тесть не оставил мне выбора. Вопрос стоял ребром: либо он, либо я.

— Он мой отец, — продолжила Юэ. — Я понимаю, что он препятствие на твоем пути, да и на моем тоже, но подумай о другом. Сегодня, чтобы достичь цели, мы убьем его. Что не останется тайной, и ты понимаешь это. А что произойдет через двадцать лет? Как поступят наши дети, когда уже ты станешь мешать им? У них ведь будет отличное решение — их отец сам укажет путь!

— Ты ничего странного не слышишь? Какой-то шум…

— Тай, не меняй тему, мы должны решить…

— Тихо!

Где было написано: «Время бросать камни и время собирать камни»? А, неважно! Главное, что сейчас наступило время, когда семейные беседы на тему, убивать тестя или нет, стали лишними. Краем уха я уловил звук, которого не должно быть ночью в поместье посреди леса.

Тихий топот множества ног.

Прислушался еще, уже не отвлекаемый Юлькой — точно! Сотни людей! Очень близко! Буквально за оградой. Что еще за напасть?

— Юэ, быстро одевайся. У тебя есть какая-нибудь дорожная одежда? Или мужская? Не ханьфу?

— Да.

Очень стесняющаяся своей наготы девушка выскочила из-под простыни, как солдат, которому в ухо проорали «Подъем!» Мелькнула прелестями и скрылась за экраном для переодевания. Из шкафов тут же полетела на пол одежда.

Я же остался в постели. Телом. Но духом уже смотрел на лесное поместье с высоты десятка метров. И матерился.

Вокруг было сотни три воинов. Моих, вэньских, я их по доспехам узнал и характерному расположению перьев на головных уборах у офицеров. Вся эта толпа окружило дом и, что особенно примечательно, не планировала его оборонять от внезапно возникшего в тылу врага. Оружие всех солдат было обращено внутрь оцепления. А еще двигаться они старались очень тихо.

Тут уж и я тормозить не стал. Взлетел с кровати, за несколько секунд впихал себя в одежду, даже наскоро собрал на голове узел волос — это уже стало совершенно автоматическим действием. Одновременно с этим послал зов побратимам, мол, задница какая-то, похоже, мятеж. Когда закончил, уже и Юлька из-за экрана показалась — полностью одетая, с коротким мечом у пояса, колчаном за спиной и луком в руках.

— Что там?

Все же такой стиль жизни, как у нас, приучает к форс-мажорам. Ни капли удивления в глазах, ни на йоту испуга. Только сосредоточенный взгляд, экономные движения и готовность действовать.

— Похоже, мятеж, — просветил ее я. — Три или около того сотни пехоты и, секунду… Да, еще и лучники. Нас собираются брать штурмом наши же войска! Двигаем к Быку с Пиратом!

И опять — ни одного лишнего вопроса. Все по существу и по делу. Женщина, которая с вечера выносила мне мозг, отступила в сторону, а на первый план вышел опытный воин. Другие не выживают.

Пока бежали, я обсчитывал ситуацию и искал из нее выход. Опять-таки, без всех этих «как же так» и «как они могли выступить против меня». Да и что там думать-то, абсолютно нормальная тема! Глава фракции убит, власть перешла к его жене, какое-то время это всех устраивало. Но шел день за днем, недовольство росло, а засланцы Чэна Шу подливали масла в огонь. Приходите под Чэн, говорили они! Вот где ценят настоящих мужей! Там и почести будут, и богатства, походы в земли разные и спасение Китая. А у бабы под юбкой много ли навоюешь? Вот то-то и оно!

Капание на мозги не могло кончится ничем, кроме мятежа. Но не большого, на всю армию, а вот как сейчас. Один или несколько капитанов решили события форсировать. Выяснить, куда отправилась Юэлян, и ее низложить. За что получить от нового господина должности и другие награды.

В смысле, это мятежники так размышляли. А подстрекатели ставили перед собой совсем другие задачи. Восстание части войск — это очередной удар по престижу Юэлян. И как раз накануне сбора альянса. Вот ведь совпадение! Женщина — удивительно! — не смогла справиться с руководством фракции. Логично ее заменить? Логично!

Так что вопрос, который меня интересовал, был только один. Что делать? Есть два варианта: открыться и бежать. Со вторым вообще проблем не видел: я прикрою «плащом», Бык создаст пролом, Лиса организует сумятицу, а Пират не даст прорваться особо ретивым. Уйти-то уйдем, но что потом? Добираться до верных войск и топить восстание в крови? Играя таким образом на руку Чэну Шу?

А вот первый вариант… Тут сложно. Если я появлюсь перед солдатами, они, скорее всего, подчинятся. Зачинщиков, конечно, придется казнить, однако счет пойдет на десяток-другой, а не на три-четыре сотни. Но тогда хана прикрытию. Придется официально воскресать, и, соответственно, план по тайному проникновению с последующим насильственным отнятием Печати выкидывать на свалку истории.

Не прошло и двух минут, как мы все собрались в центральном зале поместья. Ближники молча уставились на меня, ожидая решения. Я колебался, все еще не отдав предпочтения ни одному из вариантов. И тут из темноты донеслись крики одного из мятежных командиров.

— Никого не щадить! Не дайте уйти Вэнь Таю и Чэн Юэлян!

Я даже прищурился, показалось, что ослышался. Они знали, что я здесь? Сами по себе ни солдаты, ни их командиры этого знать не могли. Значит, мы сейчас наблюдаем не план по дискредитации власти Юльки, а заказное убийство? То есть Чэн Шу даже на такое готов пойти? Да что не так с этим мужиком? Родная же дочь!