Я отступаю к стене, а внутри все холодеет от понимания того, что он уже все знает.

– Мама! – из комнаты выбегает Матвей и резко останавливается, заметив, что Амир идет к нему. – Мама!

Я бросаюсь к сыну, но натыкаюсь на выставленную Амиром руку. Он удерживает меня, не дает приблизиться к малышу.

– Амир! – в отчаянии кричу я. – Нет, Амир! Не надо… – а дальше ничего произнести не могу, потому что слезы душат. Лишают голоса. Дышать нечем. Я задыхаюсь и беспомощно открываю рот. Не произнося ни звука.

Амир садится на корточки перед мальчиком и проводит рукой по его волосам.

– Тамерлан, – говорит тихо.

Сын испуганно смотрит на меня и хочет убежать, но Амир вдруг подхватывает его и сжимает на груди.

Я вцепляюсь ему в спину. Не отдам! Не так!

Амир разворачивается и впивается в меня ненавидящим взглядом.

– Ильдар оказался прав. Зачем ты это сделала? – вижу, как зло вздымаются его ноздри. Желваки ходят по скулам.

Откашливаюсь.

– Я… я хотела…

– Не приближайся больше к моему сыну! – заявляет он, силой удерживая пинающегося Матвея.

– Пусти! – кричит он. – Пусти меня! Я хочу к маме! К маме! Пусти!

– Я твой отец! – строго говорит Амир, чуть встряхивая мальчишку. – Слышишь? Отец!

Матвей замирает. Испуганно переводит взгляд с меня на Амира и обратно.

– Сынок! – вырывается у меня и я бросаюсь к нему, но Амир не подпускает. Удерживает меня на расстоянии. – Амир! Не надо так! Умоляю! Не надо! Зачем ты?!

– Ты еще спрашиваешь? – шипит он, наклоняясь ко мне. – Если хочешь, чтобы я дал тебе шанс, замолчи! Не лезь сейчас! Ты украла моего сына! Ты врала мне! Ложилась со мной в постель и врала! Знала, какое горе я испытал, и врала! Ты не женщина, Катя! Ты…

Громко выдыхает и сжимает губы.

Я вся сжимаюсь от его слов. Обнимаю себя и падаю на пол. Да, именно не сажусь, а падаю. Наверное, больно ударяюсь, но боли не чувствую.

Поднимаю взгляд и смотрю на мальчика. Он уже не кричит. Тихо сидит и лишь смотрит то на меня, то на Амира. А тот прижимает маленькую головку к плечу и делает шаг к двери. С моим мальчиком!

Хватаюсь за его ногу.

– Амир! Умоляю! Нет! – прошу сквозь слезы.

– Отпусти, Катя, – уже не так зло говорит он. – Если захочешь, потом поговорим. Сейчас я не могу тебя видеть.

Дергает ногу и мои руки беспомощно падают на пол. Я ложусь на них и реву. Реву в голос, слышу шаги. Удаляющиеся шаги человека, который уносит моего сына.

Глава 40 Амир

– Пусти меня! Пусти! – маленькие кулачки бьют с силой по моим плечам. Мальчишка мелкий, но сильный. Весь в меня.

Я лишь сильнее прижимаю его. Не отдам. Мой. Мой сын.

– Пусти меня! Я хочу к маме! – кричит он.

Сажусь на заднее сиденье авто и водитель сразу же срывается с места. Мы едем домой. В наш дом.

Мальчишка все никак не успокоится. Пытается вырваться.

– Тамерлан, тихо. Успокойся, – пытаюсь погладить его по голове.

– Меня зовут Матвей! – грозно смотрит на меня. – Матвей! Отпусти меня! Я не хочу с тобой!

– Я твой отец и ты будешь слушаться меня, – говорю уже строго.

– Мама! Я хочу к маме!

– Тамерлан. Давай ты успокоишься и мы поговорим. Дома поговорим. У тебя есть дом. Ты мой сын и я никуда тебя не отпущу. Я столько лет ждал тебя.

Ком в горле и я прижимаю маленькую головку к груди.

– Прости меня, сын. Прости. Если бы я узнал раньше.

То ли мои слова пугают Тамерлана, то ли он устал бороться, но малыш затихает. Сидит, прижавшись ко мне.

Я впервые чувствую такое тепло, что сердце готово выскочить из груди.

Когда Тамерлан был младенцем, я редко брал его на руки. Для этого была нянечка. А теперь мне не хочется выпускать его.

Мой сын жив.

Жив.

До сих пор не могу поверить в это.

Сын.

Мы подъезжаем к дому. Бережно несу Тамерлана к себе в комнату. Сажусь. Сын у меня на коленях. И только сейчас замечаю слезы.

– Тамерлан? – беру маленькое лицо в руки и смотрю ему в глаза. – Тамерлан. Не плачь. Все хорошо будет.

– Я хочу к маме, – всхлипывает малыш. – К маме. Зачем ты забрал меня?

– Потому что я твой отец. А она… она никто тебе. Она тебя вырастила, но теперь ты будешь жить со мной. У тебя будет своя комната. А собака? Хочешь собаку? Хочешь я куплю тебе щенка?

– Я хочу к маме, – отворачивается и плачет.

Плачет.

Но ничего. Это временно. Ему просто надо привыкнуть.

– Ложись спать. Мы завтра с тобой поговорим, – кладу его на постель. Он сжимается комочком, отвернувшись к стенке.

Пусть. Не буду пока его трогать. Ему просто надо привыкнуть.

Повторяю это про себя снова и снова.

– Тамерлан, – зову, накрыв одеялом, но мальчишка молчит. Никак не реагирует на меня. – Сын. Ты должен понять, что я твой отец. Самый родной для тебя человек. У меня никого нет роднее тебя. И у тебя также. Все будет хорошо. Завтра с утра поговорим.

Кладу руку на хрупкое тельце. Вздрагивает. Но не отвечает ничего и не поворачивается даже.

Чувствую, сложно с ним будет. Но я все равно добьюсь своего.

Мы вместе справимся.

– Спокойной ночи, – говорю тихо, заметив, что Тамерлан закрыл глазки, и выхожу.

Уже в коридоре достаю телефон. Тридцать пропущенных. От Кати.

Хорошо, что я выключил звук.

Не хочу с ней говорить. Не хочу.

Она предала меня. Предала.

Украла моего сына.

У нее была тысяча возможностей все рассказать мне. Но она… она предпочла молчать.

Я не смогу простить ей это. Не смогу.

Ладонями давлю на глаза и рычу от злости.

Катя…

Я хотел перевезти ее сюда. Вместе с мальчиком. В итоге… у меня теперь есть сын. И это перекрывает все. Даже потерю Кати.

Переживу.

Никогда женщина не займет место сына в моем сердце.

Иду в гостиную и с бутылкой падаю в кресло.

Как же все сложно.

Казалось бы, у меня теперь есть сын. Но почему на душе так погано?

Наверное, разговор с Катей все же необходим. Но не сейчас. Не сейчас.

Я не готов. Боюсь не сдержаться.

Она должна понять, что все. Она не увидит больше Тамерлана.

Да. Так будет лучше для всех. И для мальчика прежде всего. У него начнется новая жизнь. Со мной.

Я и сын.

В горле пересохло и я отпиваю прямо из бутылки. Закрываю глаза