– Девушка, девушка! Умоляю, девушка! Мамой, папой клянусь! Мечта!

Маруся остановилась и начала поворачиваться медленно и неотвратимо, как боевой линкор в открытом океане. Молодой человек, который мог бы получить третий юношеский разряд по греко-римской борьбе в ультралегком весе на кубок славного города Дербента, слегка побледнел от величественности этого движения, но руку с букетом не опустил.

– Я привыкла, что обычно мне кричат, свистят, – хмыкнула Алинка, – но ты, Марья Кузьминична, ты… это третий за сегодня, нет? Хипстер тот, конечно, был получше…

– Тонконогий, патлатый? Фу, не мужик, а… кузнечик.

Марья Кузьминична выглядела как воплощенная мечта Веры Мухиной. Вся ее беломорская стать была облита серебром высокотехнологичной ткани супермодного комбинезона. Волшебство подмосковного гения создало образ футуристический и монументальный: корсаж придавал Марусиным габаритам очертания, которые назвать «рюмочкой» было бы недостаточно масштабно.

Кубок!

Ухажер робко переводил окосевшие глаза с бедер на разрез спереди, приоткрывший беломорские холмы. Косы, которые Алинка прямо в ресторане переплела «как у принцессы Леи», обрамляли суровое лицо с поджатыми губами, россыпью веснушек и неровным заполярным загаром по носу и скулам.

Маруся нахмурилась. Молодой человек тревожно вскинул брови и сделал букетом «туше».

– Девушка… – Голос его ослаб. – Мечта… телефончик…

– Не дорос, – коротко выговорила Мария Кузьминична. Легко развернулась (в комплекте к комбезу шли ботиночки в стиле нью-рок на удобной платформе) и пошла себе дальше.

Алина хихикнула и хулигански подмигнула очередному незадачливому ухажеру. Взяла Марусю под руку и сказала:

– Я уверена, Марусенька, ты сразу понравишься маме! Иначе просто быть не может!

Глава 14

Лучший сын

Дракон лежал на груде злата. Он протянул хвост вдоль собственного тела, изогнул его и устроил на изгибе тяжелую голову в шипастом костяном венце. Было очевидно, что ящер погружен в раздумья.

Пыль, грязь, золото и засохшая кровь вперемешку укрывали огромную залу Темного Сердца.

Червень, проводивший Мрира до самой границы, немедленно поспешил доложить господину, что все ладненько да складненько, более никаких досадных происшествий не отмечено. Но Мастер Войны молчал, и горбун замер подле, исподтишка разглядывая затянувшуюся рану на крыле, подлеченную волшебником. Тонкая кожица отливала розовым золотом и казалась очень нежной.

Уязвимой.

Немаленькая нога Червеня, затянутая в дубленую кожу, возила носочком по золоту, стараясь, чтобы не звякало.

– Там, где я был рож-шден, – сказал дракон, – живут величайш-шие из воинов. И я был лучш-шим в этом. Я, Мас-стер Войны… могу убивать чщ-ем угодно, Червень, но с-самое главное оружие, которое у меня ес-сть, – я с-сам. Моя плоть не ч-шувствовала боли… ранее. Ты можешь с-себе предс-ставить такое, Ч-щервень? Тебя реж-шут… а ты…

Адъютант судорожно передернулся, что вполне могло означать и согласие, и отрицание. Он уже понял, что нового господина лучше не гневить, а разгневаться тот мог вообще от чего угодно. Вот и сейчас было совершенно непонятно, к чему клонит дракон.

Режут, ну надо же!

– Ты не сумеешь предс-ставить мой мир, а я так ж-шил и не мог предс-ставить иного… Так вот, Червень, я убивал вс-сем, кроме магии. Йертайан не могут этого, магии. Земляне, люди… могут немного. Но эльфы… Моя великая праматерь з-снала эльфа, и я тож-ше, Червень, я говорил тебе… Эльфа. Я спраш-шивал…

Дракон длинно выдохнул черный дым и переложил голову на изгибе хвоста чуть иначе. Червень насторожился.

– В этом теле я теперь тож-ше могу… магию. Когда с-старик, которого вз-сяли погранич-щники… с-старик, которого ты привел, Червень… – при этих словах маленькое сердечко еще острее кольнуло беспокойство, – с-стал касатьс-ся меня магией, он открылся и с-сам… И я увидел, что эльф, с-союзник мой, которому я присягал… он з-сдес-сь.

В следующий миг огромный багряный ящер единым движением распрямился и раскинул крылья, демонстрируя свое страшное величие. Медленно текущий из ноздрей дым сменился двумя острыми струями пламени.

Червень попятился, замахал ручками, а голос сорвался на жалобное верещание.

– Ваше… великолепие… какой эльф? Какой эльф? Т-тайтингиль? Не знаю… Тайтингиля Заступника, н-нет… никакого эльфа не знаю я!

– Ты лгал мне, мерз-савец! С-сявка, хаттунгаф итту! Уничтож-шу! – загремел яростный крик.

Мастер Войны хлопнул крыльями раз, другой – и маленького горбуна сдуло прочь вместе с мусором и даже мелкими золотыми монетами, рыбьей чешуей полетевшими вслед.

Червень юркнул в дыру внутри стены, которая, как он знал, ходами выводила прочь от сокровищницы Морума.

* * *

– Страшненько, – шептал Червень. – Страшненько!

Сбитый могучим ветром драконьих крыльев, больно прокувыркавшийся по камням, он теперь бежал прочь во весь опор, и необоримая жуть владела им. Неудачненько вышло…

Эх, надо было вовремя набрать золотишка. Золотишко ни при какой беде не лишнее.

– Куда прешь?

Окрик Тхаша вывел Червеня из состояния двигательной паники.

Здоровенная серая гадина явно не так давно участвовала в потасовке. К старым шрамам на могучем теле прибавились новые, шестопер был угваздан запекшейся кровищей и какими-то неприятненькими остаточками, а в лапе…

Демоны Морума!

В лапе Тхаш держал скорченное тело паука размером с гоблина – со страшными жвалами, длиннющими волосатыми лапами.

– Дракон у себя?

– Ну а куда ж они денутся? – всхлипнул Червень.

Маленький человечек, переживший изрядно властных темных господ, уже понял, что править самому снова не складывается. Чем-то Червень и впрямь не вышел. Не иначе как везучестью. Но при Мастере Войны, скорее всего, не выйдет и подольше пожить. Старые предания говорили: драконы, ныне повывевшиеся, считались безупречными созданиями. Этот был безупречным разве что в части кого-нибудь поубивать. И оказался сильно ушиблен головушкой.

Но тот добренький старичок точно вознаградит Червеня за верность и смекалку! Умненький, хорошенький Червень все сделает, как надо. Он уже придумал! Прямо сейчас, пока Тхаш отвлекает дракона дурными новостями, и сделает…

– Ступай, ступай, серая г… глыба, дракон у себя! Слышишь, радуется твоему приходу?..

И Червень снова побежал прочь одному ему ведомыми тайными переходами, а предводитель скальных орков широким шагом, грохоча окованными сапогами, направился к Мастеру Войны.

– Ко мне пришли гонцы! – заорал Тшах с порога. – С дурными вестями! Пока мы тут учимся леву и праву, в Серых Россыпях появилась напасть! Наши женщины сражаются с врагами, а в Храме Жизни, который скальные орки хранили тысячелетиями, развелось вот это! Если ты владыка и господин, заступись, а если чешуйчатый слабак – я пойду воевать сам, своей сотней!