Монстр потеряв из виду человека, стал озираться. Его внимание привлек маленький летун, что орал во все горло и носился над его головой. Он попытался поймать верткого дракончика, но сам не удержатся и свалился обратно за стену. Этого времени Матвею хватило чтобы отойти от паралича. Он выдохнул и выругался. Схватил камень и прыгнул вправо за свою стену. Там паук уже поднялся на задние лапы и собрался вновь штурмовать сену. Матвей с хеканьем, вложив в удар всю свою силу, вновь опустил камень на голову пауку. Не глядя на то что получилось, прыгнул за стену и схватил новый камень и уже из-за стены кинул его в поднимающуюся над стеной голову твари, покрытую серыми толстыми щетинками. Он не промахнулся. Паук осел, а летун покружив уселся ему на плечо. Матвей с радостью схватил проказника и выскочив из-за стены столкнулся нос в нос с пауком. Тварь быстро училась и поняв, что пища выскакивает сбоку, решила обойти препятствие. Встреча была неожиданной для обоих. Но Матвей разгоряченный битвой, опомнился первым Он заорал в испуге: – Стоять! – Поспешно сунул пауку под нос своего питомца, выпустил того и двумя прыжками спрятался за вторую стену.

Как он и ожидал питомец не подкачал. Завопив во все свое маленькое горло: – Спасите люди добрые, убивают!!! – Громко выпустил газы и суматошно маша крыльями, поднялся к потолку. Спикировал словно ястреб вниз и ухватив камень взлетел сним и сверху кинул его, но не на паука, а на Матвея.

– Матвей сумел вовремя отскочить и снизу погрозил летуну кулаком, сопроводив угрозу криком. – Поймаю, поганец, хвост выдерну! В паука кидай!

Летун ослушаться не мог, неохотно спикировал низ, ухватил камень и уже не так легко как вначале поднялся, маша разлапистыми крыльями и сделав круг понесся с ним вниз. У самой стены выпустил камень и рухнул у ног Матвея. Тяжело дыша, раздувая свою обтянутую серой кожей грудную клетку как меха в кузне, зашагал неуклюже прочь, ворча при этом что-то про бестолковых хозяев. Его большие крылья безвольно тащились следом по каменному полу. Матвей посмотрел ему вслед и зло ощерился. В нем проснулся спавший первобытный охотник. Выхватив свой хлыст сделанный из крысиного хвоста, он бесстрашно выпрыгнул из-за стены. Паук стоял покачиваясь у второй стены выстроенной Матвеем и видно было что атака летуна не прошла ему даром, еще одна нога была сломана и он держа ее на весу, стоял на последних трех. Паук был в шаге от Матвея. И он подняв свой кнут с криком – «могильный прах» – опустил его на сочленение головы и туловища паука. Затем крикнул: – Стоять!

Матвей видел, что он побеждает. Радость и огромное желание добить противника, отомстить за все свои смерти, боль и муки полностью овладела всем его существом. Он не видел ничего кроме паука и ничего не желал кроме как добить эту тварь.

Паук был сильно ранен и находился в состоянии шока, разориентирован – с левой стороны где находился Матвей он ничего не видел. Матвей размахнулся еще раз и с силой опустил хлыст на то же сочленение, затем еще раз и он уже поднял хлыст для следующего завершающего удара, как мимо просвистел камень и ударил пука по голове. Тот рухнул на пол, дернулся пару раз и Матвей понимая что тот умирает, поспешил произнести: – Маргана прими эту жертву.

Замигала иконка сообщения, но Матвей на него не обратил внимания. Он стоял с открытым ртом, не в силах преодолеть крайнее удивление. Из-за стены выходила и улыбалась (только непонятно чему) Синтия.

В мозгу Матвея словно взорвалась бомба. Она смела все чувства кроме ненависти. Он захотел расправиться с ней, убить эту бездушную тварь, что встала на его жизненном пути и поломала ее. Глаза запылали яростным огнем мести. Он рванулся к ней, не думая ни о чем кроме того, что хочет добраться до нее и прибить. Но удар воздушного кулака остановил его, а затем отбросил на стену. Он ударился о нее спиной и стена не выдержала, рассыпалась, засыпав Матвея. Он чувствовал что у него отбиты внутренности и сломлены ребра. Он захлебывался кровью, что текла из горла и понимал что умирает. От бессилия и осознания своей слабости не удержался и заплакал. Плакал не от боли, а от обиды на самого себя, плакал от бессилия и постепенно умирал. Он не видел, но чувствовал что кто-то начал его откапывать, но эму было все равно. Он не хотел жить. Он хотел только одного умереть и не воскресать. Он сплюнул и закашлялся. В бреду увидел Брумуса, который склонился над ним и прошептал: – Брумус, дружище, прими мою жертву.

– Так ты еще живой, – усмехнулся тот.

– Так добей.

– Ты точно этого хочешь?

– Да. Кхе. Кхе.

– Брумус поднял камень и Матвей закрыл глаза. Короткая вспышка боли и следом пришло облегчение. Не открывая глаз, Матвей чувствовал как поднимается вверх. Пара секунд абсолютной свободы. Матвей наслаждался. Он купался в этих непередаваемых ощущениях, но к сожалению недолго. Скрипящий голос вытащил его из этого состояния. – Я принял твою жертву смертный и доволен тобой. – Матвей открыл глаза. Напротив него стоял воин в черных как ночь золоченных звездами доспехах. Брумус сильно изменился. Глаза также горели зеленым неугасимым огнем и казалось пронзали Матвея насквозь. Он даже усомнился Брумус ли это. Матвей присмотрелся к воину и на всякий случай спросил. – Ты кто?

– Не узнаешь? – Воин растянул фиолетовые тонкие губы в широкой ухмылке. – Я Брумус. Затем ухмылка исчезла сего желтого лица. – Зря ты только связался с этой стервой Марганой. Она даст на копейку, а потребует всего тебя. Будь осторожен. Я все тебе сказал и ничего тебе не должен. Он развернулся и словно моряк сошедший на берег, раскачиваясь, тяжелой поступью пошел прочь. А Матвея потянуло вниз.

– Появился! – это первое что он услышал когда очнулся. А следом пришло сообщение.

– Вы умерли и воскресли.

И следом послышался приятный слуху звон колокольчиков. Матвей открыл глаза и широко раскрыл их напротив него на коленях стояла Синтия и приподнимала ему голову. Он вновь зажмурился принимая ее облик за галлюцинации. – Этого не может быть – вслух проговорил он.

– Ты как? – как ни в чем не бывало спросила она и в ее голосе он услышал озабоченность. Матвей открыл глаза, резко отдернулся и оторвал ее руки от себя.

Я наверное сплю, – не веря своим глазам произнес он и закрыл глаза. – Я сейчас проснусь и этой стервы тут не будет. – Он полежал с закрытыми глазами, но уснуть не мог. Кроме того Синтия возмущенно произнесла. – О какой стерве ты говоришь, скотина?

– О тебе, – не открывая глаз пробубнил Матвей. – Уходи.

– Я бы рада, да не могу.

– Волна гнева стала подступать к Матвею. Он чтобы не сорваться и хорошо зная по опыту, что может получить отпор, который для него станет фатальным, стал глубоко дышать и считать, – один, два, три, четыре… Он досчитал до двадцати и почувствовал, что начинает успокаиваться. Пришли нерадостные мысли. – С неизбежным нужно смиряться.

Еще три раза глубоко вдохнул и открыл глаза. Синтия уже отсела от него на два шага и прислонившись спиной к стене, настороженно за ним наблюдала.

– Ты ушла. Зачем вернулась? – спросил Матвей, чувствуя к девушке сильную неприязнь, переходящую в ненависть. Он тоже сел, облокотившись о стену, но смотрел на Синтию с глубокой брезгливостью. Она это заметила и поджала губы. В ее взгляде читалась досада.