Параллельно развивалось наступление на другом – идеологическом «фронте». США и его союзники по НАТО без стеснения пользовались международными каналами и содействием неправительственных организаций для проникновения в государственные и общественные структуры СССР, вербовки сторонников, поддержки организаций антикоммунистического и антисоветского направления. По различным каналам этим организациям передавалась электронная и множительная техника, бумага, крупные денежные суммы. Активисты этих организаций приглашались за рубеж в составе многочисленных делегаций для «учебы» и «обмена опытом». Зарубежной общественности подобная деятельность объяснялась необходимостью борьбы против «тоталитарного режима» в СССР. Желающих поучаствовать в этом деле находилось немало.

Из аналитического обзора КГБ об экономическом и общественно-политическом развитии в Кузбассе:

– На рабочее движение в Кузбассе исключительно интенсивным и многосторонним было внешнее воздействие. Первыми «гостями» рабочих комитетов стали иностранцы. Большое влияние на шахтерское движение имела организация «Партнеры по экономическое реформе» (ППЭР), которая официально была основана «для оказания технического содействия и обучения технике безопасности, производительности и эффективности производства в угольных бассейнах России, Украины и Казахстана». В 1989 г. лидеры ППЭР посетили ряд угледобывающих регионов СССР. Так, 7-22 июня 1991 года СССР посетила группа от угольной промышленности США, возглавляемая Алсери. Как следствие этого визита и последующих шагов был организован так называемый «угольный проект», который 23 января 1992 года на президентской конференции по содействию развития СНГ был поддержан правительством США. На базе этого проекта была разработана программа реструктуризации угольной отрасли России.

В Кузбассе постоянно присутствовали делегации их Франции, Японии, Венгрии, Польши, Италии, включавшие представителей прессы, политических партий, профсоюзов, исследовательских институтов, учебных заведений, посольств.

Российские руководители рабочего движения приглашались в США, Англию, Германию, Японию, другие страны. Из-за рубежа не только давались консультации, но и оказывалась помощь в виде множительной техники, информационных материалов, результатов социологических исследований, научных разработок о рабочем и профсоюзном движении на Западе.

Не менее важное значение в США и других западных странах придавалось работе с интеллигенцией, подающими надежды представителями молодежи, журналистами, юристами. Была продумана целая система поддержки, требовавшая, кстати, немалых средств: переводы и публикации за границей, гранты, контракты, стажировки, зарубежные командировки, кратковременные визиты и поездки по приглашениям различных фондов. Просеивая через невидимое «сито» тысячи людей, спецслужбы определяли «перспективных» – тех, на кого можно сделать ставку, кому надо помочь занять высокое положение в обществе, войти в состав руководящей элиты.

Во второй половине 1990 года на столы руководителей Верховного Совета России легла докладная записка Пограничной службы СССР, в которой, помимо прочего, указывалось, что депутат российского парламента и председатель комитета по законодательству С. Шахрай, возвращаясь в свое время из частной зарубежной поездки, провез через границу значительное количество дорогостоящей электронной техники, приобретенной на средства неизвестного происхождения. Сообщение осталось без последствий, оно даже нигде официально не обсуждалось. А Шахрай вскоре стал одним из ближайших помощников и советников Председателя Верховного Совета РСФСР, а затем Президента России Бориса Ельцина.

Об интимном и доверительном характере взаимоотношений зарубежных представительств с тогдашними лидерами российской «демократии» свидетельствует следующий эпизод, описанный бывшим послом США в СССР Джеком Мэтлоком:

– Гавриил Попов, радикальный российский экономист-реформатор, встретился со мной 20 июня 1991 года. Беседуя за чашкой кофе в моей резиденции, Попов, тогда только что избранный мэр Москвы, вдруг решил сообщить мне нечто важное. Для того чтобы его не подслушали по микрофонам КГБ, он написал записку: «Организуется переворот для смещения Горбачева, – говорилось в записке. – Мы должны дать знать Борису Николаевичу». Затем Попов написал имена четырех заговорщиков, которые занимали высокие посты в кабинете Горбачева: Павлова, Крючкова, Язова и Лукьянова.

Я мгновенно уведомил об этом Вашингтон по самой надежной линии связи. Настаивая на том, чтобы имя Попова держалось в секрете, я просил, чтобы сообщение было передано Борису Ельцину, тогда находившемуся в Вашингтоне. Вскоре после этого президент Джордж Буш позвонил Горбачеву, чтобы спросить его о заговоре.

Президент США Буш тут же поручил Мэтлоку встретиться лично с Горбачевым и передать ему эту важную информацию, не называя фамилий «заговорщиков». Однако Горбачев отнесся к этому сообщению весьма спокойно: в июне 1991 года, за два месяца до августовских событий, он был уверен, что «никто не может сбросить его»…

Тот факт, что мэр Москвы обратился со своим сенсационным сообщением не к президенту страны, а в посольство США, достаточно выразительно характеризует умонастроения того времени. При самой буйной фантазии трудно вообразить, чтобы американский политик любого направления прибежал консультироваться по столь щекотливому вопросу внутренней жизни своей страны в посольство Советского Союза…

В усложняющейся экономической и внутриполитической обстановке чрезвычайно важное значение имела позиция руководителя страны, его способность поставить реалистические задачи и цели, вдохновить соратников, нейтрализовать противников, защитить важнейшие права граждан – короче, выработать последовательный и понятный людям политический курс, а затем твердо провести его в жизнь. К сожалению, тогдашний лидер СССР явно не обладал большинством из перечисленных качеств.

А. Ф. Добрынин (бывший посол СССР в США): – Трагедия Горбачева заключалась в том, что его внешнеполитическая активность – особенно в последние годы, – чрезмерно поспешная и сопровождавшаяся подчас уступками Западу под лозунгом «доброй воли» и «общечеловеческих ценностей», все чаще воспринималась на Родине как дающая больше выгод Соединенным Штатам, чем его собственной стране… <…>

Буш и Бейкер были воспитаны на традициях «холодной войны» и долгого противостояния двух сверхдержав и не очень-то торопились принять на веру провозглашенную Горбачевым политику «нового мышления». Торопливость и активность Горбачева воспринимались в Вашингтоне, скорее, как средство нейтрализации возникших трудностей во внешней и внутренней политике СССР. Администрация Буша не случайно ведь выжидала почти весь 1990 год, прикидывая, какой наиболее выгодный для себя курс следует проводить в отношении Горбачева, который нетерпеливо стучал в двери США, предлагая различные инициативы.

Символом сдачи позиций и политической капитуляции Горбачева стала Мальта – остров в Средиземном море, на котором в декабре 1989 года состоялась его встреча с Бушем. Содержание этой встречи до сих пор хранится в тайне, однако главные результаты ее известны. По свидетельству американского журналиста С. Тэлботта, Буш давил по трем направлениям: Горбачев должен «реформировать свое общество»; он должен «дать возможность сателлитам идти своим путем»; он должен «вывести советские войска отовсюду». По всем этим пунктам советский лидер пошел навстречу.